Так кончилась жизнь Утегена, казахского младшего брата Автандила из «Витязя в тигровой шкуре». И такова была судьба не только Утегена: в другой обстановке, соответствующей их исторической, национальной особенности, погибали и русские и украинцы, однако их обреченное положение было подобно положению угнетенного казаха. Вот русская песня, родственная по теме и по горю приведенным выше стихам из поэмы «Утеген-батыр»:

(Записано тов. В. Боковым в с. Красный Кисляй, Воронежской обл.)

Тема исчерпана до конца — жизнь завершена гибелью: на русской земле «урожая нема» — и лежит «битый» солдат под вербою; на казахской земле Утеген ищет пригодных трав, их нет — «и пошел Утеген в темноту». Но ведь народ — ни казахский, ни русский — не может пойти в темноту. Наоборот: народ не может смириться, пока не будет на земле урожая хлеба и травы. И наибольший смысл этих песен был бы в том, если бы их могли слышать те люди, которые в них воспеты. Джамбул это понимает с полной ясностью, — он поет:

Но мертвые не чувствуют нашей любви к ним. И все же без них — без наших отцов, героев и учителей — наша жизнь была бы невозможна, ни в физическом, ни в духовном, историческом смысле. Поэтому правильное этическое отношение к нашим предкам и предшественникам, вечная память о них, имеет глубокое прогрессивное значение. Без связи с ними (в смысле продолжения их исторического дела), без живой памяти о них люди могли бы заблудиться на протяжении одного текущего века и озвереть; человеческий, коммунистический мир может быть построен лишь союзом многих поколений. Могила Утегена священна в глазах казахского народа, могила Ленина священна в глазах всего истинного, трудящегося человечества.

В мужественной глубокой песне «В мавзолее Ленина» Джамбул обращается к скончавшемуся учителю:

Могила, мавзолей Ленина стал основанием нового мира, «сердцем земли». Это означает, прозаически говоря, что ленинизм стал высшей всенародной наукой, всемирным средством воодушевления всех угнетенных, обеспечением их победы и счастья.

До семидесяти лет, до заката жизни Джамбул жил бедняком и певцом печали своего народа, разделяя с ним его судьбу. Он, конечно, и тогда уже был знаменит в Казахстане, и если бы он окончил свою поэтическую деятельность на грустных песнях, то и тогда казахский народ сохранил бы навсегда или надолго благодарность к Джамбулу, потому что печаль уменьшается в человеке, когда она разделяется с другом- поэтом. Однако задача всякого человека по отношению к другому человеку, и поэта в особенности, не только уменьшить горе и нужду страдающего человека, но и в том, чтобы открыть ему жизненное, реально доступное счастье. В этом именно и есть высшее назначение человеческой деятельности. Если же такая деятельность почему-либо (по внешним, непреодолимым пока условиям, например) невозможна, тогда всякое другое дело является лишь подготовкой, предисловием к настоящей работе и томительным выжиданием ее. Джамбул начал свой поэтический путь с двенадцати-четырнадцати лет, и, естественно, к шестидесяти годам он, не достигнув цели своей жизни и цели поэзии — освобождения и счастья казахского народа, изнемог; изнемог не только поэт, но и вся его степная родина, доведенная исторически нарастающим угнетением до вымирания, технически безоружная и беспомощная перед лицом природы. Неизвестно было — успеет ли счастье застать народ в живых. И Джамбул содрогнулся.

Но поэзия и жизнь, по слову одного старого французского писателя, зарождаются на солнце, прежде