делают собаки, когда хотят лечь. Когда зверек наконец улегся и затих, Фрейзе объявил собравшимся зрителям:

–?Ну вот, теперь пусть он поспит. Представление окончено. Можете снова прийти завтра.

–?Только завтра мы будем смотреть на него уже даром, – заявил кто-то. – Это наш оборотень! Это мы его поймали, и нечего тебе с нас драть плату за то, чтоб мы его увидеть смогли!

–?Все так, но кто его кормил-то? Я! – сказал Фрейзе. – А мой господин платит за его содержание. И это он будет вести следствие, а потом, может, и казнит вашего оборотня с помощью серебряной стрелы. Так что это еще вопрос, кому он в данный момент принадлежит.

Крестьяне еще немного поспорили с ним насчет платы за возможность посмотреть на чудовище, а потом Фрейзе выпроводил всех со двора и запер ворота. Лука к этому времени уже ушел в гостиницу, и Фрейзе, заглянув на кухню, спросил у поварихи, пышнотелой темноволосой женщины, уже успевшей испытать на себе воздействие самой неотразимой лести, на какую он только был способен:

–?У тебя тут чего-нибудь сладенького не найдется? Ну, хотя бы вполовину столь же сладкого, как твоя улыбка?

–?Убирайся, – беззлобно ответила повариха. – Ну, чего тебе еще надо?

–?Подойдет даже ломоть свежего хлеба с ложкой варенья, – быстро сказал Фрейзе. – Или, может, несколько засахаренных слив?

–?Сливы приготовлены на обед синьорам, – твердо заявила повариха. – А вот кусок хлеба я тебе, пожалуй, отрезать могу.

–?Или два, – заискивающе посмотрел на нее Фрейзе.

Она сокрушенно покачала головой, насмешливо на него посмотрела и все же отрезала два ломтя хлеба от пышного ржаного каравая; на каждый из них она щедро шлепнула полную ложку варенья и слепила ломти вместе.

–?На вот! Да больше не приходи и ничего не проси. Я занята, обед готовлю и не могу без конца кормить всяких попрошаек, которые свой нос в кухонную дверь суют. У нас в гостинице никогда еще не останавливалось столько знатных господ сразу, к тому же один самим святым отцом назначен! Мне и без тебя забот хватает, нечего тут на пороге околачиваться!

–?Ах ты, моя принцесса! – восхитился напоследок Фрейзе. – Правда, может, одета почти в лохмотья, но это ничего. Я бы ничуть не удивился, если б в один прекрасный день сюда явился принц, да и увез тебя к себе в замок, чтобы ты там настоящей принцессой стала.

Она засмеялась от удовольствия и вытолкала Фрейзе из кухни, захлопнув за ним дверь. А он снова влез на платформу для зрителей и посмотрел оттуда вниз, в медвежью яму, где вытянувшись и совершенно неподвижно лежал маленький оборотень.

–?Смотри-ка, – Фрейзе помахал в воздухе своим гостинцем. – Смотри, что у меня! Любишь хлеб с вареньем, а? Я очень!

Звереныш поднял голову и осторожно посмотрел на Фрейзе, потом показал зубы, приподняв верхнюю губу, и тихо зарычал. Фрейзе с наслаждением откусил кусок хлеба, потом отломил еще маленький кусочек и бросил его оборотню.

Тот отскочил, но, учуяв дразнящий запах, подошел ближе и наклонился.

–?Давай-давай, – ободрил его Фрейзе. – Ешь скорей. Хотя бы попробуй. Может, тебе очень даже понравится.

Оборотень осторожно обнюхал хлеб и потянулся к нему всем телом, сперва поочередно вытянув свои крупные передние лапы. Потом он снова обнюхал угощение, лизнул и мгновенно проглотил весь кусок целиком, точно был невероятно голоден. После этого он уселся в позу сфинкса и уставился на Фрейзе.

–?Отлично! – снова подбодрил его Фрейзе. – Еще хочешь?

Звереныш, не мигая, смотрел, как Фрейзе откусил еще кусок, с наслаждением прожевал и проглотил, а затем снова бросил оборотню кусочек. Тот уже не отскочил, а проследив глазами за летящим куском, сразу оказался в том месте, где хлеб коснулся земли – на этот раз в самом центре арены. С каждым новым куском он подходил все ближе и ближе к Фрейзе, который стоял неподвижно, наклонившись над оградой.

Без колебаний проглотив очередной кусок, оборотень снова сел на задние лапы и посмотрел на Фрейзе, явно ожидая, что тот даст ему еще.

–?Хорошо, хорошо, – сказал Фрейзе тем же ласковым тоном. – А теперь еще ближе.

И он уронил последний кусок хлеба совсем рядом с собой, но так близко оборотень подойти не осмелился. Он потянулся было к сладостно пахнувшему угощению, но взять не решился и отскочил, хотя Фрейзе не шевелился и лишь тихо произносил какие-то ободряющие слова.

–?Отлично! – сказал он. – Ладно, позже ты, разумеется, подберешь свое угощение. – Вдруг Фрейзе заметил, что в дверях гостиницы стоит Ишрак и внимательно за ним наблюдает.

–?Зачем ты кормишь его хлебом? – спросила она.

Фрейзе пожал плечами.

–?Просто хотел получше его рассмотреть. И потом, мне показалось, что хлеб с вареньем ему должен понравиться.

–?Все остальные его ненавидят, – продолжала она, – через два дня убить собираются, а ты его хлебом с вареньем угощаешь. Странно.

–?Жалко его, бедолагу, – признался Фрейзе. – Вряд ли ему самому хотелось оборотнем становиться. На него это, должно быть, обрушилось просто как снег на голову, а теперь ему из-за этого умирать придется. Несправедливо как-то.

За эти слова он был вознагражден краткой улыбкой.

–?Несправедливо, – согласилась Ишрак. – И ты прав: возможно, он просто от природы такой. Может, это какая-то неизвестная разновидность животных и мы такой еще никогда не видели. Знаешь, как те детишки, которых многие эльфийскими подменышами считают: они словно не имеют никакого отношения к той среде, в которой им привелось вырасти.

–?Да уж, в нашем мире не любят тех, кто сильно ото всех прочих отличается, – кивнул Фрейзе.

–?И это тоже верно, – подтвердила Ишрак; уж она-то сама чуть ли не с рождения сильно отличалась от окружающих – и смуглым цветом кожи, и темными, чуть раскосыми глазами, и многим другим.

–?Как приятно, что ты такая добросердечная девушка! – восхитился Фрейзе, обнимая Ишрак за талию. – Может, поцелуемся?

Ишрак стояла совершенно неподвижно, не поддаваясь на его ласковые объятия, но и не вырываясь. И эта ее неподвижность способна была оттолкнуть куда сильней, чем если бы она рванулась, отскочила и пронзительно завопила. Нет, она стояла, точно каменная статуя, и Фрейзе тоже замер, ничего более не предпринимая и чувствуя, что стоило бы, пожалуй, убрать руку с ее талии, но теперь он этого сделать почему-то уже не мог.

–?Немедленно меня отпусти, – сказала Ишрак очень тихим и ровным голосом. – Учти, Фрейзе, я тебя по-хорошему прошу: лучше отпусти меня, иначе пожалеешь.

Он, пытаясь придать себе уверенности, усмехнулся, однако смех этот прозвучал что-то не слишком уверенно.

–?А что ты мне сделаешь? – с улыбкой спросил он. – Побьешь? Ладно, я бы с удовольствием получил трепку от такой девчонки, как ты. Я даже вот что могу тебе предложить: ты мне уши надерешь, а потом сама же меня поцелуешь, хорошо?

–?Нет, я швырну тебя на землю, – сказала она со спокойной решимостью, – и тебе будет очень больно. Мало того, ты почувствуешь себя полным дураком.

Фрейзе, точно принимая вызов, тут же еще крепче стиснул ее талию и со смехом сказал:

–?Ах, красотка, никогда не стоит угрожать тем, чего сделать не можешь! – И он за подбородок приподнял ее лицо, пытаясь повернуть к себе и поцеловать.

А дальше все произошло так быстро, что он даже ничего не понял. Только что он обнимал Ишрак и уже склонился к ее губам, собираясь поцеловать, но уже в следующую секунду она, схватив его за руку, резко бросила его через себя, и он шлепнулся на спину, больно ударившись о грубый булыжник, да так и остался лежать посреди грязного двора с гудящей от резкого падения головой. А девушка, уже стоя на пороге гостиницы, сказала ему оттуда, слегка запыхавшись:

–?На самом деле я никому не угрожаю зря, тем более тем, чего совершить не способна. Так что лучше