занимаются все отведенное для этого время сознательные профессиональные игроки, чтобы показать в конце недели увлекательный, захватывающий спектакль».
Таков Роже Роше, который не поступится ни своими принципами, ни своими убеждениями.
Во имя принципов он предпочел исключить из клуба за семь дней до завоевания титула чемпиона Франции сезона 1970/71 года двух звезд – Боские и Карню. Причина: клуб «Олимпик де Марсель» подписал протокол о контрактах с этими двумя столпами команды Альберта Батте, ее менеджера.
Подобные беспрецедентные в истории французского футбола действия вызвали немало эмоций и спровоцировали бурную кампанию и громкую полемику в прессе. Я, хотя еще был очень юн, следил за этими событиями и до сих пор помню заголовки газет, бесконечные интервью, все время публикующиеся анкеты, в которых журналисты оттачивали свое остроумие.
Как игрок, я бы, конечно, оказался на стороне двух изгнанников, тем более что они немало сделали и для своего увенчанного венками коллектива.
Много позже, когда я прочитал опубликованную еще в период конфликта статью большого писателя Люсьена Бодара, окунувшего свое драчливое перо в «зеленые» чернила, то понял реакцию Роже Роше, посчитавшего задетой спортивную этику. Бодар в своей статье приводит следующие слова Роже: «Секрет „Сент-Этьенна“ очень прост. Это – поиски по всей Франции молодых талантов. Их доставляют в „Сент- Этьенн“, обучают и воспитывают в высоком спортивном и моральном духе. Из них делают настоящих мужчин, футболистов-профессионалов, которые почти всегда превращаются в игроков международного класса. Это я и называю духом клуба. Объявив о своем намерении перейти в „Марсель“ до окончания чемпионата, Боские и Карню нарушили моральный контракт, заключенный с нами. Поэтому я проявил свою неуступчивость…».
И вот этот принципиальный и неуступчивый человек звонит мне в дверь 29 мая.
Впервые в жизни я сталкиваюсь лицом к лицу с всегда по-боевому настроенным президентом, который, как мне рассказывали, может «скинуть пиджак и поговорить по-мужски» со всяким, кого он подозревает в стремлении подпортить репутацию клуба. С седыми волосами, слегка искривленным носом, квадратными плечами и ужасным южным акцентом, Роше показался мне человеком весьма уверенным в себе и мастером в искусстве переубеждать оппонента.
Беседуя с моей женой Кристель, он заводит вначале разговор об общественной деятельности. Ведь ее отец, как и сам Роше, по сути дела, является предпринимателем.
Отец Кристель… Я вспоминаю историю получения его согласия на наш брак.
Кристель вошла в мою жизнь восемнадцать месяцев назад. Однажды в нашей любимой пиццерии «Капри», где для нас всегда был зарезервирован стол для послематчевых вечеринок со спагетти, в сопровождении сестры Оливье Руйе появилась она – блондинка небольшого роста. Предварительно Оливье сообщил: «Тут у меня есть одна подруга, нужно тебя с ней познакомить». Стоило только Кристель взглянуть своими глазами морской голубизны на меня, просто так, без особого значения, как мы оба тут же определили общую стоянку для наших кораблей. Я сразу понял, что ее-то мне и не хватало.
Само собой разумеется, после этой первой встречи в пиццерии последовали и другие. В общем, Кристель зачастила по дорожке на стадион, а затем прошлась и по другой, ведущей к мэрии.
В этом браке нет ничего особенного, но в какой-то мере это – подарок Тьерри Ролана.
Однажды мы принимали «Нант» и выиграли 3:0. Все три гола ему забил я. От счастья я был на седьмом небе…
Вечером дома у Кристель мы вдвоем смотрим телевизор. Спортивная хроника начинается с этого важного матча. Смотрю, как забиваю голы. Тьерри, который комментирует сюжет, считает необходимым кое-что добавить к моему успеху: «Отлично! Вот этот гол Мишель посвятил своей невесте, очаровательной Кристель…».
И вдруг на экране появляется голова Кристель. А рядом – моя собственная! А мы знаем друг друга всего пять дней… Можно представить, что происходит с нашими родителями, когда они это видят. Они у нее – выходцы из Бергамо. А в Италии, как известно, с браком не шутят. Тут же была назначена дата нашего бракосочетания… Мерси, Тьерри!
Мы с Кристель познакомились 30 ноября 1976 года. 21 декабря 1977-го мы предстали перед заместителем мэра Нанси Анри Колло, того самого, который принял меня в клуб в состав стажеров после печального отрицательного теста в Меце. В мэрии собралась куча моих друзей. Пришел туда и Мишель Идальго с президентом футбольной федерации Фернаном Састром. Они привезли с собой Доминика Батенея, ставшего моим лучшим другом в сборной Франции после матча, сыгранного в 1974 году в составе молодежной сборной, и после его простого, полного симпатии приема, оказанного мне накануне нашего матча со сборной Чехословакии. Приехал и Тьерри Ролан.
Кристель без особых раздумий отказалась от своей мечты получить диплом экономиста. Но, присутствуя при ведении переговоров в мире футбольного бизнеса, она очень быстро нашла свое естественное для деловой женщины место, так как умела сохранять хладнокровие и всегда была очень внимательным свидетелем.
В этот вечер, когда происходит моя встреча с Роже Роше, она не довольствуется простой ролью хозяйки образцового семейного очага, которая должна лишь поставить стаканчики и распределить закуски к аперитиву. Нет. Она внимательно слушает нашу беседу, все отмечает про себя и анализирует. Она сыграет большую роль при принятии мной окончательного решения.
Разговор приобретает серьезный оборот, когда в него вступает Пьер Гароннэр. Гароннэр – чемпион Франции по вербовке футбольных рекрутов. Ему принадлежит честь отбора юниоров, тех «зеленых гусаров», которые в конечном итоге пробились в финал Кубка европейских чемпионов в Глазго.
Гароннэр, как и Эрбен, стал тренером в тридцать два года. Это еще один большой успех, еще одна гордость Роже Роше, непревзойденного метра футбольного менеджеризма. Он обладает несравненным искусством выделить самого лучшего из всех одаренных и компетентных претендентов. Роше сделал Гароннэра (для близких друзей просто Гаро) первым сержантом-вербовщиком своего клуба во Франции.
Не одна победа «Сент-Этьенна» на европейских аренах подспудно вызрела в «челночных» операциях этого искателя футбольных талантов по всей Франции. Это, однако, не мешает мне для завоевания небольшого психологического преимущества (тем более что я «играю» у себя дома) подшутить над Гароннэром: «Ну, в том, что касается меня, то вы ничем не отличаетесь от своих коллег. Вы, как и они, просмотрели меня, когда я был подростком».
Ветеран всех закулисных баталий, Гароннэр – человек, которого трудно смутить. Он тут же парирует мой выпад и демонстрирует свое искусство контратаки: «Во всяком случае, мы прибыли вовремя, чтобы сорвать спелый плод». Яркое выражение, которое, конечно, не может не порадовать бухгалтера клуба «Нанси- Лотарингия». Ведь ему в скором времени придется определить самую справедливую, читай самую высокую, итоговую сумму компенсации за мое «обучение», которую «Сент-Этьенн» должен будет выплатить лотарингскому клубу.
Если Гароннэр и Роше прибыли ко мне домой, то представители других клубов, желающих заключить со мной контракт, названивают по телефону или находят меня в отелях во время переездов команды.
В начале мая, за три недели до встречи с Роше, например, «Нанси» приезжает в Нант. Многие с интересом ждут моей встречи с Робертом Будзинским, менеджеромвербовщиком «Нанта». Однако Будзинский и я на людях демонстрируем свое полное, но вежливое безразличие друг к другу: «Привет»… «Привет»… Что, впрочем, не мешает нантскому вербовщику два дня спустя побывать в Лотарингии и довольно откровенно мне объявить: «Ты нужен „Нанту“. Твоя зарплата будет такой же, как и у Анри Мишеля, то есть приблизительно 600 тысяч франков в год. Кроме того, наш спонсор, радиостанция „Эуроп- 1“, позаботится об остальном: сделает заметный жест в твою пользу».
Нужно сказать, что «Марсель», следуя традиции, действует несомненно менее скромно, чем «Нант». В этот вечер «Нант», которому я только что отказал, совершает свой визит в Старый порт.
