с присными Оукса? Ни в ком из корабельников Керро не встречал такого коварства и жадности. Да еще его дыхание, отдающее мертвыми цветами!

Керро завязал мешок.

— Иди, тебя ждут, — отмахнулся Ферри. — Не трать зря времени.

За спиной поэта снова отворился люк. Выходя, Керро затылком чувствовал сверлящий взгляд старика.

Ваэла таоЛини? Никогда не слышал этого имени. «И почему так мне и надо?»

Нервный, раздраженный Оукс сидел в тени, глядя на голографическую проекцию.

«Куда подевался Льюис?»

За его левым плечом стояла Легата Хэмилл. Тусклое мерцание проектора высвечивало во мраке их черты. Оба пристально вглядывались в изображение.

Проекция отображала коридор, проходивший за семнадцатым лазаретным отсеком, к арборетуму. Прямо на объектив шли Керро Паниль и Хали Экель. За их спинами, в конце коридора, смутно виднелся сад. Медтехник несла свой прибокс на плече, придерживая правой рукой ремни. У Паниля на поясе висели рекордер и кошелек с блокнотом и стилом. Белизна его комбинезона оттеняла черноту кудрей и бороды. Стянутая золотым кольцом коса падала на грудь. Форменными в его одежде были только ботинки.

Оукс вглядывался в каждую мелочь.

— Значит, об этом юноше сообщал Ферри?

— О нем самом.

Глубокое контральто Легаты отвлекло Оукса, и он секунду промедлил с ответом. За это время Паниль и Экель вышли из поля зрения одного сенсора, и ракурс видения камеры сменился.

— Кажется, они нервничают, — заметил Оукс. — Знать бы, что они там писали в блокноте.

— Любовные послания.

— Но зачем писать, если…

— Он поэт.

— А она — нет. И кроме того, он противостоит ее натиску. Чего я не понимаю. Вполне фигуристая особь и весьма покладистая.

— Взять его и прочесть блокнот!

— Нет! Действовать осторожно и тонко. Черт! Куда подевался Льюис?!

— Все еще не вышел на связь.

— Черт, черт!

— Его помощники утверждают, что Льюис занят какой-то… особой проблемой.

Оукс кивнул. Особая проблема — на их языке это означало что-то требующее особой секретности. Мало ли кто может подслушать. Может, и вживленные передатчики не в силах сохранить такую тайну?

Паниль и Экель остановились у дверей кабинета Ферри в медсекторе.

Оукс попытался вспомнить, сколько раз видел на борту этого юношу. Паниль не привлекал его внимания до той поры, пока не стало ясно, что он может напрямую разговаривать с кораблем. И вдруг этот приказ отправить его на нижсторону!

Зачем кораблю этот тип на нижстороне?

Поэт! Кому вообще нужны поэты? Оукс решил, что в способность Паниля общаться с кораблем он все же не верит.

Но корабль, а возможно — и этот… Раджа Томас… хотели видеть Паниля внизу.

«Зачем?»

Он крутил этот вопрос в уме и так и этак, но к ответу пока не приблизился.

— Ты уверена, что запрос на Паниля пришел от корабля? — поинтересовался он.

— Запрос пришел шесть суток назад… и я бы не назвала его запросом. Это больше походило на приказ.

— Но от корабля, ты уверена?

— Насколько вообще можно быть уверенным в чем-то. — Раздражение в ее голосе граничило с неповиновением. — Я воспользовалась вашим кодом и провела полную перекрестную проверку. Все сходится.

Оукс вздохнул.

«Почему именно Паниль?»

Наверное, надо было уделять поэту больше внимания — он был одним из оригиналов, с самой Земстороны. Покопаться в его прошлом. Теперь это стало очевидно.

Голопроектор показывал прощание Паниля и Экель. Поэт обернулся к невидимым зрителям широкой, мускулистой спиной. Легата обратила на это внимание Оукса.

— Находишь его привлекательным, Легата? — пробурчал тот.

— Просто хочу напомнить, что это парень не только цветочки горазд нюхать.

— М-м-м…

Оукс отчетливо ощущал исходящий от Легаты мускусный запах. До сих пор она не позволяла ему насладиться ее великолепно сложенным телом. Но Оукс был терпелив. Терпелив и упорен.

Паниль распахнул люк в кабинет Ферри, и Оукс хлопнул ладонью по пульту, останавливая картинку. Еще раз пересматривать сцену с Ферри было выше его сил. Старый безмозглый маразматик!

Чуть повернув голову, Оукс глянул на свою помощницу. «Великолепна!» Легата часто изображала из себя тупицу, но Оукс-то видел неизменно великолепные результаты ее трудов. Немногие на Корабле знали, что она неимоверно сильна — результат мутации. Под гладкой теплой кожей перекатывались могучие мышцы. Сама мысль об этом возбуждала Оукса. Зато все на борту знали, что она увлекается древней историей и постоянно клянчит из корабельных архивов распечатки старинных моделей одежды, чтобы сотворить для себя нечто похожее. Сейчас она была одета в короткую тунику, почти обнажавшую правую грудь. Тонкая ткань висела только на напряженном соске. И даже со своего кресла Оукс ощущал пульсирующую под кожей мощь.

«Она меня дразнит?»

— Скажи мне, для чего кораблю нужен поэт на нижстороне? — спросил он.

— Придется подождать, чтобы выяснить.

— Можно догадаться.

— Возможно, все на самом деле просто и ясно — для общения с электро…

— С кораблем ничего не бывает просто и ясно! И не надо при мне щеголять красивыми словечками! Это водоросли, обычные водоросли, которые очень нам мешают.

Легата прокашлялась — первый признак неуверенности, который уловил в ней Оукс. Ему это понравилось. Да… скоро она будет готова для Комнаты ужасов.

— Есть еще Томас, — проговорила она. — Быть может, он…

— Я запрещаю тебе расспрашивать его о Паниле.

Легата дернулась.

— Вы довольны его ответами?

— Я доволен тем, что он тебе не по зубам.

— Мне кажется, вы слишком подозрительны…

— С этим кораблем подозрительность излишней не бывает. Подозревать надо всех и вся и твердо помнить, что этого мало.

— Но они просто двое…

— Это приказ корабля. — Оукс помолчал, глядя на нее. — Твои слова — «приказ». Верно?

— Насколько мы можем определить.