столицы городов. Так, статья Э. Осиповой «Любимая актриса» была опубликована в хабаровской газете «Тихоокеанская звезда» к семидесятилетнему юбилею Раневской, в августе 1966 года. В ней говорилось: «Только после революции пришло для актрисы время серьезных ролей при переполненных зрительных залах. Огромный успех принесла Раневской роль изворотливой спекулянтки Дуньки в известной пьесе Константина Тренева „Любовь Яровая“… Беспощадно издевается она в фильме „Весна“ над молодящейся, кокетничающей старухой Маргаритой Львовной…

Но творческая палитра актрисы — многокрасочна. Васса Железнова в одноименной драме Горького — первая роль, в которой Раневская поднимается на высоты подлинного трагизма. Невозможно не сказать об огромном успехе Фаины Раневской в драме испанского драматурга А. Касона „Деревья умирают стоя“. Такой творческий диапазон — немалая редкость в искусстве. Вот почему всякая новая работа прославленной актрисы, каждый ее выход на сцену — это и до сих пор неожиданность, новость, открытие».

Назовем еще одну заметную публикацию, посвященную 70-летию актрисы. В «Московской правде» была напечатана большая статья В. Евсеева «Волшебница с площади Маяковского». Автор отмечает, что, несмотря на популярность фильма «Подкидыш», наверное, было бы неправомерно ставить его в один ряд с такими фильмами, как «Член правительства», «Она защищает Родину», «Сельская учительница» (в этих фильмах главную роль сыграла Вера Марецкая). Но с другой стороны, пройдет несколько лет и Раневская, сыграв главную роль в фильме Михаила Ромма «Мечта», наглядно докажет, покажет, что ей по силам не только роли комические…

Автор статьи справедливо отмечает, что актерские судьбы Марецкой и Раневской складывались по- разному, хотя они уже много лет работают в одном театре. Если у Веры Петровны всегда были хорошие роли и в театре, и в кино, то у Раневской все складывалось по-иному Порой она годами не имела новых ролей, да и, будучи уже признанной киноактрисой, получала вдруг недостойные ее таланта роли (вспомним ее участие в фильме «Осторожно, бабушка!»). Автор статьи пишет: «У В. П. Марецкой и Ф. Г. Раневской — радостные юбилеи. Предстоят еще торжественные вечера, приветственные речи, адреса и подарки. Но самый большой подарок они уже сделали себе сами… Это — две новые, поистине замечательные работы. Марецкая сыграла вдову полковника в одноименной пьесе Юхана Смуула. А Раневская — заглавную роль в спектакле „Странная миссис Сэвидж“… В 60 и 70 Марецкая и Раневская сыграли роли, которые стали событием в жизни театральной Москвы. Сегодня они на вершине пути, а это значит, многое еще впереди».

Семьдесят пять лет — не круглая дата, но пять лет немало значат для любого человека, особенно актера. В жизни Раневской эти годы после семидесятилетия прошли под знаком спектакля «Странная миссис Сэвидж». В этом спектакле, как писал в своей статье «Непроходящая любовь» в газете «Комсомольская правда» журналист Валерий Туровский, «Фаина Георгиевна сыграла свою героиню воистину странной, странной до дикости, странной настолько, что „любящим“ благополучно-буржуазным детям ничего больше не остается, как заключить мать в тихую обитель для сумасшедших. И они, дети, по- своему правы: разве не безумство одаривать нищих, покровительствовать несчастным, болеть чужой бедой как своей. Мир со смещенными нравственными понятиями иначе и не мог расценивать ее благие деяния. Тему одиночества человека в „безумном мире“ продолжила актриса в новой своей работе — роли Люси Купер в спектакле „Дальше — тишина“. Высокий трагизм, в который нет-нет да и вплетается что-то удивительно знакомое, близкое, каскадно-раневской… Здесь актриса последовательно и страстно защищает человеческую личность от натиска обезличенной буржуазности…».

Хотя Фаина Георгиевна всячески отказывалась от празднований юбилеев, но отметить семьдесят пятую годовщину она согласилась — ее уговаривал весь коллектив Театра имени Моссовета во главе с Юрием Александровичем Завадским. Окончательно ее уговорил Ростислав Плятт, тоже не любивший подобные мероприятия, сказав: «Фаина, я буду тамадой». Но… человек предполагает, а Бог располагает. В июне 1971 года Раневская вновь оказалась в кремлевской больнице и юбилей прошел без нее. Ей оставалось читать посвященные этой дате статьи в газетах. Особенно ее обрадовала статья «Наши знатные земляки. Народная артистка» в «Таганрогской правде» (27 августа 1971 года). По телефону она связалась с корреспондентом газеты и поблагодарила его за публикацию: «Непременно передайте таганрожцам мой сердечный привет. И самые добрые пожелания во всем». Позже автор статьи Николай Чайка получил от нее письмо: «Дорогой Николай Дмитриевич! Сердечное спасибо за доброе ваше письмо, за газету из Таганрога. Статья меня очень взволновала, вернула к воспоминаниям о детстве, молодости. Меня очень смущают такие восторженные отзывы в некоторых газетах, вызванные моей „датой“, а ведь я так мало сделала! Могла бы больше, но не удалось». Таких звонков в больницу да и статей в прессе по поводу семидесятипятилетия Раневской было немало, но она была особенно рада вниманию, проявленному ее земляками. В те дни она сказала по телефону Сухоцкой: «Ты знаешь, никогда меня так не тянуло в Таганрог». На что та ей ответила: «Выздоровеешь, я поеду с тобой в Таганрог, а оттуда в Евпаторию. И побродим по местам нашего детства».

Осенью с небольшим опозданием Фаина Георгиевна отметила свой семьдесят пятый день рождения в кругу самых близких друзей. А тамадой в тот день был Ростислав Янович Плятт.

Отрицательное отношение Раневской к своим юбилеям особенно ярко проявилось с приближением ее восьмидесятилетия — такая солидная дата не только навевала грусть, но и пугала. Хотя Фаина Георгиевна продолжала мечтать о новых ролях, а быть может, желала отметить свой юбилей на сцене, но жизнь, разумеется, решила по-своему. В этот день, 27 августа 1976 года, во многих газетах появились статьи, посвященные знаменательной дате. Остановимся на одной, опубликованной в газете «Советская культура». Ее написал уважаемый театровед Борис Михайлович Поюровский, автор многих статей о Раневской. Прежде чем познакомить читателей книги с этой статьей, хочу передать содержание моей беседы с Борисом Михайловичем, состоявшейся в 2008 году:

«Впервые я увидел Раневскую в конце 1940-х годов в своем родном Харькове, когда там гастролировал театр Моссовета. Я попал на спектакль „Модная лавка“ по пьесе Крылова. Я был еще школьником и принадлежал к тому сословию зрителей, которое ждало актеров у входа и провожало их взглядами и аплодисментами после спектаклей. Я был потрясен реакцией Раневской на хоровое исполнение фразы „Муля, не нервируй меня“. Фаина Георгиевна отвечала: „Дети, идите в ж…“ У меня был шок — такая актриса! Но это было сказано без всякой злости — она улыбалась, а дети, как ни в чем не бывало, продолжали скандировать: „Муля — Раневская!“

В середине 1950-х я уже жил в Москве, и Юзовский, который жил тогда в писательском доме в Лаврушинском переулке и был с Раневской в дружеских отношениях, познакомил меня с Фаиной Георгиевной. Позже, к 70-летию Раневской, я опубликовал статью о ней в газете „Вечерняя Москва“ под названием „Блуждающая звезда“. Владимир Этуш сказал мне по телефону, что ему очень понравилась статья. Позвонил и Плятт, спросивший, не откликнулась ли Фуфа. Я ответил, что нет.

Прошло 3–4 дня. Звонок около 16 часов:

— Ну что? Как вы могли?

Спрашиваю:

— А что, Фаина Георгиевна?

— Вы почему такую гадость сделали? Это же мои враги распускают обо мне такие слухи.

— Какие слухи?

— Что я будто бы еврейка.

— Фаина Георгиевна, а разве это не так? Ведь ваша фамилия Фельдман — это фамилия вашего отца.

— Конечно, нет. Вот видите, и вы повторяете эти глупости. Это антисемиты такое обо мне говорят. Я чистокровная русская, я дворянка.

Я был в ужасе, точно зная, что она Фельдман и что она еврейка. На другом конце провода раздался хохот. И „дворянка“, задыхаясь от смеха, говорит: „Вы уже совершенно лишились чувства юмора!“

Она умела к себе самой относиться с невероятным юмором, и в этом была вся Фуфа. Она была склонна к мистификациям, и эта история со звонком очень для нее характерна. Вместо того чтобы просто поблагодарить, она изобрела такой ход.

И еще сейчас вспомнил. Был в театре Моссовета замдиректор или директор — распорядитель