инструментами целая ярмарка завали, тогда верстак вместо помощи вам будет ежеминутно мешать; он будет вас ежеминутно раздражать. Неряшливые рабочие не понимают часто, почему у них плохое настроение при работе, а сделайте с ними опыт — вычистите их станок, уберите все лишнее — вы увидите, что работник просветлеет, у него получится при работе подъем. Возьмите, какое бывает настроение у женщины, которая год не мыла пола, но под пасху вымыла этот пол: даже до наступления праздника она чувствует себя окрыленной, несмотря на то, что она беспримерно устала. Чистота и отсутствие лишнего — большое дело в работе. Чистота дает постоянную бодрость, подъем.

«Весь инструмент и приспособления должны быть разложены в определенном по возможности раз навсегда установленном порядке, чтобы можно было все это находить наобум».

На рабочем месте должен быть порядок. Это мы здесь говорим уже не в смысле чистоты, а говорим о том, как раскладывать на рабочем месте инструменты и все приспособления к работе. Лучше всего, если мы это объясним на примере. Возьмем слесарную работу. Человек работает на тисках и опиливает металл. На его верстаке вещи должны быть расположены так: направо от тисков находится напильник, налево от тисков, к самому краю верстака, находятся заготовки для работы, немного правее он кладет уже отработанную работу, прямо против тисков находится, скажем, притирочная и проверочная плита. Вот если такой порядок будет поддерживаться, то ясно, что слесарь будет находить и инструменты и приспособления прямо «вслепую»; ему не надо будет тратить лишнего времени, чтобы постоянно бегать глазами по верстаку и постоянно рассеиваться в работе. Лучший способ избежать рассеянности в работе — это именно располагать нужным для работы в точно установленном порядке. Каждый человек, который прочтет эти строки, должен проделать следующий опыт: он внимательно должен стряхнуть все лишнее, внимательно должен распланировать свое рабочее место, разложить в определенном порядке и начертить план своего рабочего места. Он увидит, что это настоящая рабочая наука. Это, примерно, то же самое, что если бы мы в большом городе стали проводить трамвай и задумались бы, как подавать людей с конца в конец по коротким линиям.

Если же вопросом распланировки рабочего места заняться вплотную, то не мешает обратить внимание даже на такие мелочи, как само положение инструмента на верстаке; например, напильник, если он лежит вправо, то, конечно, лучше его не бросать как попало, а всегда класть в отвес передней линии верстака, и так сделать, чтобы ручка напильника немного свешивалась с верстака. Тогда я вслепую могу брать напильник, никогда не могу занозить руку о верстак и даже добьюсь того, что если я работаю несколькими напильниками, то наобум буду брать как раз тот напильник, который нужен в работе, причем напильник, который требуется часто, я буду класть ближе к тискам, а напильник, который требуется редко, буду класть дальше от тисков. На курсах инструкторов производства в ЦИТе на верстаке, справа у тисков для опильщиков-слесарей устроена проволочная подставка для напильников. Она не только создает порядок, но и предохраняет напильники от загрязнения. Надо посоветовать всем работникам серьезно вдуматься в этот вопрос, и каждый увидит, что тут целое море дальнейших любопытных вопросов. Мы бы, может быть, задумались над тем, чтобы на верстаке сделать особое место для каждого инструмента, будет ли это место в виде возвышения или будет это место в виде впадины (наподобие того, как на ученической парте сделана впадина для ручки). На работах операционных, специальных, когда человек изо дня в день работает одну и ту же работу, вопрос расположения инструмента на верстаке приобретает громадное значение. На курсах ЦИТа устроены простые деревянные готовальни для инструмента (вплоть до притирочной плиты); инструмент всегда в порядке, всегда в чистоте и скоро его найдешь. После целого ряда опытов мы увидим, что может быть только при особом порядке расположения инструментов мы выиграем час в течение дня, стало быть, мы выиграем из каждых 8 дней целый день. Человек, который на этих опытах будет воспитан, сразу задумается: а что если я создал порядок на своем собственном рабочем месте, то почему такой порядок нельзя создать на большом пространстве, во всей мастерской, на всем дворе завода, в моей собственной комнате и, наконец, во всем городе.

«За работу никогда не надо браться круто, сразу, не срываться с места, а входить в работу исподволь. Голова и тело потом сами разойдутся и заработают; а если приняться сразу, скоро и себя, как говорится, зарежешь, и работу „запорешь“. После крутого начального порыва работник скоро сдает; и сам будет испытывать усталость и работу будет портить».

«Работать нужно как можно ровнее, чтобы не было прилива и отлива; работа сгоряча, приступами портит и человека и работу».

Мы теперь затрагиваем самый интересный вопрос о скорости работ.

Западноевропейский рабочий и американский отличаются от русского тем, что русский берется за работу очень горячо, но быстро остывает, западноевропейский работает на всем протяжении рабочего времени ровно и скорее русского. Если бы мы попробовали измерить пульс русского рабочего в самом начале его работы, или каким-нибудь инструментом проверили прилив его крови, то мы бы увидели, что в самом начале работы его организм сразу начинает бунтовать, и, понятно, что такой работник должен очень скоро «сдать»; он очень быстро становится нервным; он очень быстро может разочароваться при первой же неудаче. Все скоростное искусство рабочего в том и состоит, что он должен входить в работу, как постепенно включаемый мотор, а потом уже работать по возможности ровнее, с ровной быстротой. Можно удивляться тому, как в Западной Европе, в страшную жару работает землекоп или каменщик и не потеет; русский же рабочий, прежде всего, вспотеет, а потом уже начинает работать очень медленным темпом. Часто говорят модные слова о культуре пролетариата. Но настоящая пролетарская культура заключается как раз вот в этой области. Рабочей культурой называется выдержка, умение распределить и провести работу ровным трудовым темпом. Работник по собственному опыту или наблюдению над другими может заметить, что обыкновенно в работе русского рабочего получается такого рода закон: он очень быстро работает вначале, потом довольно быстро замедляет и работает тихо, или, как французы говорят, саботирует (саботаж в точном переводе означает кропание, медленную работу); под конец работы рабочий опомнится и делает нажим; тогда его скорость опять приподымается и, наконец, совершенно замедляется. Вот этот последний нажим в работе очень напоминает агонию умирающего больного, который собирает последние силы и делает какие-то необъяснимые, невероятные, неимоверные усилия и испускает последнее дыхание. Новая европейская трудовая выдержка заключается в том, чтобы постепенно приучиться проводить работу в течение всего дня единым выдержанным темпом, единой скоростью.

Не мешает вспомнить, что выдержка в работе гораздо быстрее удается на работе операционной, однообразной, когда идет вещь за вещью, и наиболее трудно дается на работе монтажной, сборочной, оригинальной. Вы можете сплошь и рядом видеть на заводах, как, например, при постановке трансмиссионных валов или станков во вновь монтируемой мастерской люди бросаются на работу, быстро взбираются по лестницам, резко поднимают станок ломом на подъем, а через несколько времени сразу опускают руки. Отсюда вывод: надо стараться всякую сложную работу разлагать на ее отдельные части; эти части передавать специальным людям для того, чтобы они на этой отдельной работе наловчились, почувствовали себя уверенно и выработали бы ровный трудовой марш. Если мы хотим воспитать трудовую выдержку: ровную, но скорую работу, то лучше всего тренироваться на простой однообразной работе, где легче следить за темпом работы. В работах сложных надо употреблять огромные