членом Академии архитектуры, он не мог участвовать в официальном конкурсе. Поэтому он предложил свой, альтернативный, вариант независимо от конкурса, представившись членом Флорентийской и Болонской академий. В июне 1754 года конкурс уже год как был завершен, но Габриель продолжал работать над своим проектом: его окончательный вариант, более близкий к идее Мариньи и открывавший площади выход к Сене, был одобрен королем лишь в декабре 1755 года.
Разумеется, нельзя утверждать, что Валлен-Дела- мот надеялся занять место Габриеля. Зная о всех перипетиях конкурса от Блонделя или даже напрямую от Мариньи, он, по всей вероятности, стремился лишь к одному – предложив проект открытой площади, любезный сердцу его покровителя Мариньи, связать свое имя с большими королевскими стройками. В самом деле, начало статьи Валлена-Деламота выглядит прямым ответом на требования, изложенные в докладе Мариньи. Кстати, фамилия архитектора фигурирует в тогдашних французских публикациях именно в связи с площадью Людовика XV, хотя его проект этой площади в них не упоминается. В сочинении Пьера Патта «Памятники, возведенные во Франции во славу Людовика XV», вышедшем в 1765 году, через шесть лет после приезда Валлена-Деламота в Санкт-Петербург, сказано: «Побывайте в России, Пруссии, Дании, Вюртем- берге, Пфальце, Баварии, Испании, Португалии и Италии, повсюду на самых высоких постах обнаружите вы архитекторов французских». А в примечании Патт уточняет: «В Петербурге главный архитектор – г-н де ла Мот, в Берлине – г-н де Гре, в Копенгагене – г-н Жарден, в Мюнхене – г-н Кювильес, и так далее» 42* .
В 1756 году, в год смерти Жана-Франсуа Блонделя, новосозданная Российская Академия художеств заказала проект ее здания Жаку-Франсуа Блонделю. В то же самое время основатель Академии Иван Шувалов искал во Франции преподавателя архитектуры для нового заведения; возможно, кандидатуру Валлена-Деламота подсказали ему Блондель или Суфло, а Мариньи подтвердил правильность выбора, о чем сам Валлен-Деламот упомянул в письме к Мариньи от 12 апреля 1773 года: «Сударь, после смерти моего дяди, г-на Франсуа Блонделя, королевского архитектора, скончавшегося в Королевской военной школе, оказался я без места и без занятия выгодного, а посему воспользовался случаем отправиться в 1759 году в Россию, где в мастерах разных художеств имелась большая нужда. Представился я туда под Вашим покровительством и по рекомендации г-на Суфло и прочих достойных особ; посему заключил я договор с г-ном графом Бестужевым, послом российским, в ту пору во Франции находившимся. Имел я честь, как о том Вам должно быть памятно, оповестить вас о сем договоре перед отъездом» 43* .
Итак, 19 июня 1759 года архитектор подписал контракт с русским послом Бестужевым. 8 сентября он представился Шувалову в Петербурге и приступил к исполнению обязанностей профессора Академии. Исключая два отпуска, проведенных во Франции – с августа 1766 по март 1767 года и с января по сентябрь 1775 года, – он прожил в российской столице шестнадцать лет – с сентября 1759 по декабрь 1775 года; так долго в России не оставался ни один французский архитектор.
Знание подробностей итальянского и французского периодов жизни Валлена-Деламота, прежде всего его интереса к Палладио во время пребывания в Риме, позволяет нам более точно интерпретировать его русское творчество. На наш взгляд, только с учетом палладианских симпатий Валлена- Деламота можно по-настоящему понять такие его создания, как Новая Голландия или Гостиный Двор.
Эпизод с конкурсом на проект площади Людовика XV в Париже, который, как мы видели, в определенном смысле окончился «впустую», выглядит предвестием тех проектов, которые Валлен-Деламот и позднее его русские ученики воплощали на практике в Петербурге, где не было недостатка в огромных пустых пространствах и отдаленных точках обзора (например, с другого берега широкой Невы). О том, каким образом архитектор решал связанные с этим проблемы, можно судить по зданию Малого Эрмитажа и, в особенности, по Академии художеств, фасад которой выходит на Неву. Нельзя ли считать конкурс на лучший проект площади Людовика XV, в котором Валлен-Деламот не участвовал, но с которым он связал свое имя и свой талант, чем-то вроде «генеральной репетиции», подготовки к осуществлению позднейших петербургских построек? Именно на эту мысль наводит знакомство с его маленькой статьей из «Меркюр де Франс».
Перевод с французского Веры Милъчиной Перевод авторизирован
