изменить прическу. Глаза у нее были темно-серые, опушенные угольно-черными ресницами, красивый рот, пухлые улыбчивые губы. Над верхней губой справа прелестная темная родинка, такая кокетливая, будто ее нарочно нарисовали или наклеили. На Пандоре просторная пижама ярко-розового цвета, как цветы китайских розанов, на шее множество золотых цепочек, в ушах золотые подвески. Ее духи… Люсилла знала эти духи — «Пуазон», она сама одно время ими душилась, но не могла понять, нравятся они ей или нет. И опять засомневалась, вдохнув этот аромат сейчас.

— Даже если бы никто мне ничего не сказал, я все равно узнала бы тебя, Люсилла, ты так похожа на Арчи…

Казалось, она вовсе не замечает, какой у них непрезентабельный вид, какие они пыльные и потные, какие на них заношенные шорты и жеваные майки. А если и заметила, то ничем не выразила своего неодобрения.

— А ты, стало быть, Джефф… — она протянула ему руку с розовыми ноготками, — как хорошо, что ты смог приехать с Люсиллой.

Он взял ее ручку в свою огромную лапищу и пробормотал, смущенный таким радушным приемом и ее ослепительной улыбкой:

— Очень приятно познакомиться.

Она сразу же уловила австралийский акцент.

— А, ты австралиец! Потрясающе! У меня здесь еще никогда не бывали австралийцы. Замучились, пока ехали?

— Нет, нисколько, просто очень жарко.

— Вы, наверное, умираете от жажды.

— Может, мы вытащим вещи из машины?..

— Потом, потом. Сначала вы должны выпить. Идемте. У меня здесь приятель, я вас познакомлю.

Люсиллу охватил ужас. Пандора ладно, она своя, но показаться в таком растерзанном виде посторонним…

— Пандора, мы жутко грязные…

— Господи, да какое это имеет значение, ему решительно все равно…

Ее каблучки застучали по плиткам, и им ничего не оставалось, как двинуться за ней по огромной, тенистой, прохладной террасе, уставленной белыми плетенными из камыша креслами с кремовыми подушками и пальмами в огромных бело-голубых фаянсовых кадках.

— У него не слишком много времени, а я очень хочу вас познакомить…

Они завернули за угол дома и следом за Пандорой вступили в слепящий солнечный свет. «Очки, темные очки», — с тоской подумала Люсилла, но очки остались в машине. Щурясь, она увидела просторную вымощенную мрамором террасу под полосатым тентом. Пологие ступеньки ведут в огромный сад с роскошно цветущими деревьями и кустами. В траве — вымощенные каменными плитами дорожки, одна из них огибает аквамариновый бассейн с гладкой, как стекло, поверхностью. Едва увидев бассейн, Люсилла почувствовала, что ей уже не так жарко. На воде плавал надувной матрац, медленно влекомый глубинной циркуляцией.

В дальнем конце сада, среди цветущих китайских розанов, она разглядела еще один дом, маленький, одноэтажный, но с собственной террасой, выходящей к бассейну. Дом стоял в тени высокой пинии, и кроме пинии над его крышей было только яркое синее небо.

— Вот и они, Карлос, слава Богу, не заблудились. А мы-то боялись, что я совсем заморочила вам голову своими указаниями.

На террасе под тентом стоял низкий столик, на нем поднос со стаканами и высокий кувшин, тут же пепельница, темные очки, детектив, вокруг кресла все те же плетеные кресла с кремовыми подушками. Когда они подходили, с одного из кресел поднялся мужчина и улыбнулся. Высокий, с темными глазами, очень красивый.

— Люсилла, детка, это мой добрый друг Карлос Макайя. Карлос, это моя племянница Люсилла. А это Джефф…

— Хоуленд, — подсказал ей Джефф.

— Он австралиец. Потрясающе, правда? А теперь давайте присядем и выпьем. Это чай со льдом, но если вы хотите чего-нибудь покрепче, я скажу Серафине, она принесет. Может быть, кока-колы? Или вина? — Пандора засмеялась. — А может быть, шампанского? По-моему, это отличная мысль. Но, пожалуй, для шампанского рановато, будем пить его вечером.

Молодые люди заверили Пандору, что больше всего на свете хотят чаю со льдом. Карлос подвинул кресло Люсилле и сел возле нее. А Джефф, который любил солнце, как ящерица, подошел к балюстраде. Пандора вспорхнула и села рядом, на большом пальце ее правой ноги раскачивалась открытая туфелька на высоком каблуке.

Карлос Макайя налил в стакан чаю со льдом и подал Люсилле.

— Стало быть, вы приплыли с Ивисы?

— Да, сегодня утром.

— И сколько вы там пробыли? — Его английский был безупречен.

— Неделю. Жили у друга Джеффа. Дом изумительно красивый, но без всяких удобств. Потому у нас такой ужасный вид. Мы совсем как дикари. Мне так неловко.

Он ничего не сказал на это, лишь улыбнулся понимающе.

— А перед тем как приплыть на Ивису?

— До Ивисы я жила в Париже. Там и познакомилась с Джеффом. Я учусь, хочу стать художницей. Но в Париже столько интересного, и все нужно посмотреть, всюду побывать, так что успехами пока не могу похвастаться.

— Париж чудесный город. Вы были там в первый раз?

— Нет, я жила там и раньше. В одной семье, помогала по хозяйству и учила язык.

— А как вы попали из Парижа на Ивису?

— Сначала хотели путешествовать на попутных машинах, но потом все-таки решили ехать автобусом. Выйдем, где понравится, снимем у кого-нибудь комнату и живем себе, пока не осмотрим все интересное в округе — соборы, замки, таверны. Потом снова в путь.

— Вы не теряли времени даром. — Он посмотрел на Пандору, оживленно болтающую с Джеффом, который разглядывал ее во все глаза, словно невиданную экзотическую птицу или бабочку. — Пандора сказала, что вы никогда раньше с ней не виделись.

— Никогда. — Люсилла улыбнулась. Вероятно, этот человек — нынешний любовник Пандоры, и, стало быть, сейчас ни к чему углубляться в прошлое, рассказывать, как она убежала в юности из дома, какую беспорядочную жизнь потом вела. — Она всегда была за границей. Ну, то есть жила там.

— А вы живете в Шотландии?

— Да, в графстве Релкиркшир. Там мои родители.

Оба помолчали. Она отпила холодного чаю.

— А вы когда-нибудь бывали в Шотландии?

— Нет. Я два года учился в Оксфорде…

Так вот, значит, откуда его прекрасный английский язык.

— …но в Шотландию так и не выбрался.

— Мы очень хотим, чтобы Пандора приехала повидаться с нами, а она все не едет и не едет.

— Может быть, не любит дожди и холода.

— Не все же время у нас холод и дожди, хотя, конечно, случается.

Он засмеялся.

— Знаете, это чудесно, что вы приехали к ней погостить. А теперь… — Он отодвинул манжету шелковой рубашки и посмотрел на часы. Часы были в массивном золотом браслете, очень красивые и необычные, вместо цифр на циферблате крошечные морские сигнальные флажки. Интересно, подумала Люсилла, это Пандора их подарила ему? Наверное, эти флажки говорят: «Я тебя люблю»… — …а теперь мне пора. Надеюсь, вы извините — работа.

— Да, конечно.

Он снова поднялся.

— Пандора, я должен ехать.