Возможно, познакомившись с матерью Вирджинии, Юстас изменил свое отношение к самой Вирджинии. Говорят, если хотите узнать, какой девушка станет с годами, посмотрите на ее мать. Вероятно, Юстас посмотрел, и то, что он увидел, ему совсем не понравилось. Она помнила вызов в его немигающих глазах и их последний убийственный обмен репликами.

Я и в мыслях не имела отрывать вас от работы.

Вам это и не удалось бы.

Возможно, он просто забыл позвонить. Возможно, у него изменились планы. А может быть — это было бы ужасно! — Вирджиния злоупотребила его расположением, вывалила на него все свои проблемы и просто пробудила в нем сочувствие. Возможно, только это. Он просто ее пожалел.

Но он же сказал, что позвонит. Он же обещал!

Она купила лекарства и повернула назад домой. Дождь не останавливался. Напротив аптеки на другой стороне улицы стояла телефонная будка. Она была пуста. Что может быть проще: найти его номер в телефонной книге и позвонить — это займет не больше минуты. У нее в кармане кошелек, там достаточно денег, чтобы оплатить звонок. «Это Вирджиния, — скажет она как будто в шутку, поддразнивая его. — Кажется, вы обещали мне позвонить!»

Она собралась было перейти улицу, но на краю тротуара заколебалась, пытаясь набраться мужества и проявить инициативу в ситуации, не зависящей от нее.

Она представила себе их беседу.

— Юстас?

— Да.

— Это Вирджиния.

— Вирджиния?

— Вирджиния Парсонс.

— Ах да! Вирджиния Парсонс. И чего вы хотите?

Все ее мужество тут же испарилось. Вирджиния развернулась прочь от телефонной будки и пошагала вверх по холму с лекарством для матери, засунутым глубоко в карман плаща, и с лицом, мокрым от дождевых капель.

Входя в двери Уил-хауса, она услышала телефонный звонок, но пока она выпутывалась из резиновых сапог, сигнал прекратился, а когда Вирджиния влетела в гостиную, мать уже опускала трубку на рычажок.

При виде запыхавшейся дочери она изумленно приподняла брови.

— Что-то случилось?

— Я… я думала, это меня.

— Нет. Ошиблись номером. Ты купила лекарство, дорогая?

— Да, — мрачно отвечала Вирджиния.

— Очень мило с твоей стороны. Прогулка пошла тебе на пользу. Совершенно точно. Щеки у тебя опять розовые.

На следующий день миссис Парсонс неожиданно объявила, что им пора возвращаться в Лондон. Элис недоумевала.

— Но, Ровена, я думала, вы останетесь еще по меньшей мере на неделю!

— Дорогая, мы бы и рады, ты же знаешь, но нам предстоит такое насыщенное лето и надо массу всего устроить, предусмотреть. Вряд ли мы можем позволить себе бездельничать еще целую неделю. Хотя, конечно, мы были бы счастливы!

— Останьтесь хотя бы на выходные.

Прошу, давай останемся на выходные, — взмолилась про себя Вирджиния. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только на выходные!

Но все было без толку.

— Я бы с радостью, но нам надо ехать. Пятница — крайний срок. Я постараюсь забронировать места в поезде.

— Мне ужасно жаль, но раз уж это необходимо…

— Да, дорогая. Необходимо.

Пусть он вспомнит. Пусть он позвонит. Пускай я и не смогу приехать в Пенфолду, я хотя бы попрощаюсь с ним… скажу, что напишу… может, он спросит мой адрес…

— Дорогая, тебе пора начинать собираться. Постарайся ничего не забыть — не будем же мы просить Элис переслать нам оставленные вещи; у нее, бедняжки, и без того хватает забот. Ты уложила свой плащ?

Сегодня вечером. Он позвонит сегодня вечером. Извинится, скажет, что уезжал, что был очень занят и не мог выкроить время, а может, болел.

— Вирджиния! Поди распишись в книге гостей! Вот здесь, под моей подписью. Элис, дорогая, ты устроила нам восхитительные каникулы! Чистое наслаждение! Мы обе просто в восторге, не правда ли, Вирджиния? Ужасно не хочется уезжать.

Они уехали. Элис отвезла их на станцию, усадила в вагон первого класса на места у окна, забронированные заранее. Носильщик с почтительным выражением на лице перенес в купе дорогие чемоданы и сумки.

— Приезжайте еще раз как можно скорее, — сказала Элис, когда Вирджиния высунулась из окна поцеловать ее.

— Обязательно.

— Мы были очень рады, что вы пожили у нас.

Это был последний шанс. Передай Юстасу, что мне пришлось уехать. Скажи, я хотела попрощаться. Раздался свисток, поезд тронулся с места. Позвони ему, когда приедешь домой.

— До свидания, Вирджиния.

Передай ему мою любовь. Скажи, что я люблю его.

На подъезде к Труро ее уныние, выражавшееся в тяжких вздохах, всхлипах и слезах, катящихся по щекам, стало столь очевидно, что мать больше не могла его игнорировать.

— Дорогая, — она отложила газету. — Что с тобой происходит?

— Ничего.

Вирджиния стояла у окна с опухшим от слез лицом, не замечая ничего вокруг.

— Но какая-то причина должна быть. — Она положила руку Вирджинии на колено и ласково похлопала по нему. — Возможно, дело в том мужчине?

— Каком мужчине?

— На «лендровере». Кажется, его зовут Юстас Филипс? Это он разбил тебе сердце?

Рыдающая Вирджиния не отвечала. Мать продолжала говорить: тон ее был ободряющий и добродушный.

— Не стоит так убиваться. Должно быть, это первый раз, когда мужчина разбивает тебе сердце, но наверняка не последний, поверь мне. Мужчины, знаешь ли, очень эгоистичные создания.

— Юстас не такой!

— Неужели?

— Он добрый. Он — единственный мужчина, который мне по-настоящему понравился.

Вирджиния громко высморкалась и пристально посмотрела на мать.

— Ты сразу его невзлюбила, так ведь?

От такой неожиданной прямоты миссис Парсонс потеряла дар речи.

— О… скажем, я никогда не одобряла такой тип мужчин.

— Ты хочешь сказать, тебе не понравилось, что он — простой фермер?

— Я этого не говорила.

— Нет, но ты это имела в виду. Тебе нравятся только маменькины сынки вроде племянника миссис Менгениот.

— Я с ним даже не знакома!

— Нет. Но случись вам познакомиться, он тебе наверняка бы понравился.