топила печь, и в воздухе пахло торфяным дымком.

Сэм и Кэрри медленно проехали мимо фермы и заднего двора, откуда тянуло здоровым навозным духом, мимо пастбища с овцами, а затем мимо еще одного коттеджа, где жил егерь. Там из-за дома вдруг выскочили, самозабвенно лая, два спаниэля.

— Хорошо, что мы не взяли с собой Горацио, — сказала Кэрри, — а то бы у него случился разрыв сердца.

Снова открылся вид на море и поля, сбегающие вниз, к водам залива. Деревья стали гуще, показался еще один коттедж, затем северная сторона стены, огораживающей сад, и красивый каменный дом, к которому вели железные кованые ворота. Позади виднелся большой деревянный сарай, предназначенный для трактора. Двери сарая были широко распахнуты, а рядом стоял забрызганный грязью «лендровер». Сэм подъехал поближе, и они вылезли из машины. Одновременно из сарая появился молодой человек со старой собакой — Лабрадором желтоватой масти. Молодой человек был облачен в рабочую куртку, на ногах — резиновые сапоги. Перед носом торчала антенна рации.

— Чарли Миллер?

— Он самый. Эй, Брэнди, не прыгай на леди. Глупая невоспитанная старуха. Не умеешь вести себя прилично.

— Ничего страшного, — улыбнулась Кэрри.

— Ну да, следы грязных лап на куртке вам вряд ли понравятся. — И Чарли обратился к Сэму: — Вы будете Сэм Ховард?

— Да, а это Кэрри Саттон.

— Приятно познакомиться.

Чарли и Кэрри обменялись рукопожатием.

— Оскар мне уже звонил. Вы приехали за елкой. Она в сарае, идите за мной.

В сарае громоздились штабеля деревянных поддонов для картошки, куча распиленных бревен, несколько ящиков для фруктов, сетчатые мешки с турнепсом. Здесь приятно пахло землей, опилками и машинным маслом. Елка стояла, прислоненная к старому трактору.

— Оскар сказал, что дерево должно быть не выше шести футов, так что я выбрал вот эту. Она хорошей формы и все ветки целые.

— Прекрасная елка.

— По два фунта за фут. Всего двенадцать. У вас есть для нее подставка?

— Вот не знаю. Оскар ничего не сказал.

— Могу предложить вот эту, — и Чарли вытащил из угла грубую деревянную крестовину, сбитую большими железными гвоздями. — Их делает один подросток, фермерский сын, и продает по два с половиной фунта за штуку.

Сэм недоверчиво оглядел крестовину.

— А она выдержит?

— Да-да, все будет в порядке.

— Ладно.

Чарли поставил крестовину рядом с елкой.

— Итого вы должны четырнадцать с половиной. — Чарли был явно не из стеснительных продавцов.

Сэм порылся в кошельке, вытащил пятнадцать фунтов.

— Пусть фермерский сын сдачу оставит себе. Он заслужил ее своей предприимчивостью.

— Я ему передам. — Банкноты перекочевали в карман Чарли. — Погрузить вам елку?

— Это было бы очень любезно с вашей стороны. Я откину заднее сиденье, так что места хватит.

— Без проблем.

Тут голос подала Кэрри:

— Чарли, как вы думаете, нам можно здесь погулять? Мы еще никогда не бывали в Корридэйле, и хотелось бы осмотреть парк и дом тоже…

— Гостиница закрыта, а в парке можете гулять сколько угодно. Правда, сейчас там смотреть особенно не на что.

— Неважно. Где лучше пройти?

— Вернитесь обратно и у дома майора Билликлифа поверните налево. По той дороге пройдете в парк и к особняку. Там есть тропинка между деревьями, она идет к самой воде, а потом опять сюда подниметесь, вдоль берега. Пока вы гуляете, я упакую елку и погружу ее в машину. Если меня не будет, когда вы вернетесь, значит, я ушел обедать.

— Спасибо.

— Хорошей прогулки.

И они отправились гулять, скользя по обледенелым дорожкам, вдыхая морозный, сладкий, как охлажденное вино, воздух, а солнце пригревало им спину и с верхних веток к ногам падал подтаявший снег. На фоне сияющего голубого неба голые ветки деревьев походили на черное кружево. Сэм и Кэрри прошли мимо фермы и домика егеря, мимо калитки в сад у восхитительного коттеджа Розы Миллер.

— В таком месте, — сказала Кэрри, — можно остаться навсегда.

Дойдя до пустого дома майора Билликлифа, они сошли с большой дороги и повернули на тропинку, ведущую к особняку. Идти было трудно, глубокий снег лежал здесь нетронутой целиной.

— Какое, должно быть, это было богатое имение, с коттеджами, фермой, садом и всем прочим, — заметила Кэрри. — Интересно, откуда у его первых хозяев были деньги на все это?

— Наверное, они разбогатели за счет промышленного производства. Кораблестроения, сталеплавильных заводов и так далее. Или заработали на торговых связях с Востоком. Морские перевозки, чай, тиковое дерево… Не знаю. Надо будет расспросить Оскара.

— Но у самого Оскара, по-видимому, нет ничего.

— Да, похоже.

— Что же случилось? Куда все подевалось? Я имею в виду деньги?

— То, что случается повсеместно и всегда. Старики умерли, налоги на наследство были чрезвычайно высоки. Прожиточный уровень сильно вырос. А после войны вообще все изменилось, начался постепенный упадок. К тому же, наследниками нередко становились люди вроде Хьюи Маклеллана. Он промотал остаток капитала и вынужден был продать имение. На юге Англии все эти угодья разделили бы на крошечные участки и понастроили миленьких домиков, а здесь хотя бы дом почти сохранил первоначальный вид.

— А почему его не унаследовал Оскар? Из него вышел бы замечательный хозяин.

— Видимо, Хьюи был сыном старшего брата. Жаль, что все досталось ему.

— Но как это несправедливо, правда?

— Кэрри, жизнь вообще несправедлива.

— Мне жалко Оскара. Он заслуживает лучшей доли. И он, и Элфрида. Они заслужили право иметь собственное жилье и должны жить вместе спокойно, зная, что им не придется его покинуть. Хотела бы я быть богатой. Я бы о них позаботилась. Купила бы им дом по вкусу и устроила бы их там навсегда. Элфрида так надеялась на свою картину. Она была уверена, что владеет настоящим маленьким сокровищем, которое поможет им существовать безбедно и спокойно. Больно было смотреть, как она расстроилась и упала духом. Мне даже стало неловко.

— И мне тоже, — подтвердил Сэм.

— Но для вас это к лучшему.

— Почему же?

— Потому что теперь Оскар будет вынужден продать вам свою половину Усадьбы, и вы получите то, за чем приехали.

— Вы считаете меня таким чудовищем?

— Я вас почти не знаю. Не представляю, что вы об этом думаете.

На это Сэм не стал отвечать. Ни к чему подчеркивать разницу во мнениях и провоцировать размолвку в самом начале прогулки. Вместо этого он спросил:

— Как вы думаете, они больше не расстанутся?

— Мне об этом известно столько же, сколько вам. Думаю, что они будут жить вместе. Ни у нее, ни у