Оскар. Сейчас, в серый октябрьский день, в лавке миссис Дженнингс он забирает свои газеты и покупает пакет собачьего корма. Он в вельветовых брюках, толстом домашнем свитере и грубых башмаках. Наверное, копался в саду, вспомнил про газеты и пришел сюда.

Миссис Дженнингс подняла глаза.

— Добрый день, миссис Фиппс.

Оскар повернулся и увидел ее.

— Элфрида! Добрый день.

— Вы пешком пришли? Я не заметила вашей машины.

— Оставил ее за углом.

Он отступил в сторонку, давая место Элфриде.

— Давно мы вас не видели. Как жизнь?

— Погода осточертела.

— Да уж, отвратная, — встряла миссис Дженнингс. — Холодно, грязь, делать ничего не хочется. Ну, что у вас там, миссис Фиппс?

Элфрида выложила содержимое корзины на прилавок. Хлеб, полдюжины яиц, бекон и масло, две банки собачьего корма и журнал под названием «Красивый дом».

— Записать на ваш счет?

— Будьте любезны. Кошелек оставила дома.

Оскар увидел журнал.

— Решили заняться ремонтом?

— Да нет. Но мне нравится читать о том, что делают другие — это успокаивает. Все равно что слушать советы, как надо стричь газон.

Миссис Дженнингс рассмешили ее слова.

— Дженнингс убрал косилку в сарай еще в сентябре. Ненавидит косить траву.

Оскар подождал, когда Элфрида переложит все покупки в свою корзину, потом предложил:

— Вас подвезти?

— Я не прочь и пешком пройтись. Со мной Горацио.

— И его я тоже приглашаю. Спасибо, миссис Дженнингс, до свидания.

— Всего хорошего, мистер Бланделл. Передавайте привет жене.

Они вместе вышли из магазина. На тротуаре по-прежнему торчали мальчишки. К ним присоединилась сомнительного вида девчонка, с иссиня-черной копной волос, в кожаной юбчонке, которая едва прикрывала зад, и с сигаретой в зубах. Ее присутствие, наверное, раззадоривало подростков: они разыгрывали какие-то пантомимы и оглушительно гоготали. Горацио, явно страдавший от такого соседства, выглядел несчастным. Элфрида отстегнула поводок от решетки, и он облегченно замахал хвостом. Они завернули за угол и прошли по узкому переулку до того места, где Оскар оставил машину. Элфрида села сзади, а Горацио устроился на полу и положил морду ей на колени. Когда Оскар присоединился к ним, захлопнул дверцу и включил зажигание, она сказала:

— Вот уж не думала, что встречу кого-то в магазине в такой час. Обычно все собираются с утра. Там- то и узнаешь все новости.

— Да, конечно. Но Глория в Лондоне, а я забыл про газеты.

Он выехал на главную улицу. Уроки в школе кончились, и по тротуарам, волоча по земле ранцы, тащились домой усталые, чумазые ребятишки. На церковном дворе служитель жег листву, в промозглый недвижный воздух поднимался струйками серый дымок.

— Когда же она уехала?

— Вчера. Там у нее какие-то дела, встречи. Не говоря уже о сыновьях. Она поехала на поезде, я должен встретить ее в половине седьмого.

— Может, заглянете ко мне на чашку чая? Или предпочитаете вернуться к своим клумбам?

— Как вы узнали, что я возился в саду?

— Неопровержимые улики плюс женская интуиция. У вас грязь на башмаках.

Он рассмеялся:

— Совершенно верно, Холмс! Что ж, от чашки чая я не откажусь.

Они миновали трактир. Еще минута-другая, и машина въехала в переулок, где вниз по склону тянулся ряд маленьких коттеджей — улочка Пултонс-роу. У калитки Оскар остановился, и Элфрида с Горацио выбрались из машины. Освободившись от поводка, пес помчался по тропинке к дому; Элфрида с корзиной в руке последовала за ним и открыла дверь.

— А вы когда-нибудь ее запираете? — спросил у нее за спиной Оскар.

— Во всяком случае, не тогда, когда иду за покупками. Воровать у меня нечего. Входите. — Элфрида прошла на кухню и принялась выкладывать на стол содержимое корзины. — Будьте добры, разожгите камин. А то что-то сегодня мрачноватый денек.

Она наполнила чайник и поставила на плиту. Потом сняла жакет, повесила его на спинку стула и начала накрывать на стол.

— Вам кружку или чашку? — спросила она.

— Садовникам полагаются кружки, — отозвался он из комнаты.

— Будем пить у камина или сядем здесь?

— Мне всегда приятнее, когда мои колени под столом.

Элфрида без особой надежды открыла коробки с печеньем. Две были пусты, в третьей оказалась половина имбирного пряника. Она поставила коробку на стол, положив рядом нож. Отыскала в холодильнике молоко и перелила из картонного пакета в желтый фаянсовый кувшинчик. Нашла сахарницу. Из гостиной послышалось потрескивание дров в камине. Элфрида подошла к двери и, прислонясь к косяку, стала наблюдать за Оскаром. Он осторожно укладывал на вершину костерка из тонких поленьев два куска угля.

Почувствовав присутствие Элфриды, он выпрямился и, повернув голову, улыбнулся ей.

— Хорошо занялся. Я правильно уложил и поджег со всех сторон. Вам нужны дрова на зиму? Если хотите, могу прислать.

— А где мне их хранить?

— Можно сложить в палисаднике, у стены.

— Замечательно, если это вас не разорит.

— У нас их более чем достаточно. — Оскар вытер руки о брючины. — А знаете, у вас тут очень мило.

— Да, только трудно навести порядок. Мало места. С этими вещами такая морока! Я не очень-то люблю выкидывать то, к чему привыкла. Есть две-три вещички, которые я вожу с собой многие годы, с тех пор, как я выступала на сцене. Таскаю на горбу раковину, как улитка. Шелковая шаль и забавные безделушки всегда делали мои временные квартиры немного уютнее.

— Пара стаффордширских собачек просто очаровательна.

— Я всегда возила их с собой, только на самом деле они не парные.