-й, замыкавшим выпуск «Су-седьмых» (последней серией была 80-я, из которой поляки получили-таки один самолёт, но при обстоятельствах настолько неординарных, что это потребует более детального рассказа, приводимого ниже). Среди прочих оказались и два самолёта, первоначально предназначавшиеся для какой-то восточной страны, у которых надписи в кабинах и часть прилагаемой документации были выполнены на английском языке. На самолётах, прозванных в полку «арабами», отличалась и регулировка загрузочного автомата в системе управления, из-за чего они обладали склонностью к задиранию носа на взлёте и не были особо любимы лётчиками. Самолёты 78-й и 79-й серии были «шеститочечными», предыдущие машины имели по четыре держателя вооружения. В ходе доработок, проведённых в авиаремонтных мастерских ВВС в Повидзе в мае 1975 – феврале 1976 годов, все самолёты ранних серий получили дополнительные крыльевые держатели. Вместе с тем польские Су-7 по какой-то причине не получили камуфляж, до самого конца службы продолжая летать в 'натуральном' виде и, по всей видимости, оставаясь единственными среди десятка стран-эксплуатантов машинами без маскировочной окраски, хотя к этому времени блестящие серебром самолеты и выглядели несколько вызывающе.
«Спарки» Су-7У поступили в полк тоже с изрядной задержкой, только в сентябре 1969 года. До этого всё обучение в части вели с помощью УТИМиГ-15 (SBLiM-2 польского производства). В совместных полётах на «утёнке» инструктор демонстрировал обучаемому действия, которые на разных этапах тому надлежало выполнять в кабине Су-7, указывая на особенности поведения «сушки» и особо акцентируя внимание на посадочных режимах, которые на МиГе выполнялись без выпуска закрылков с тем, чтобы уподобить заход на посадку машине со вдвое большей посадочной скоростью. После нескольких вывозных полётов лётчик считался подготовленным и самостоятельно вылетал на одноместном Су-7. При всех проблемах с обучением и репутации «Су-седьмого» как непростого объекта пилотирования новички ни разу не допустили каких-либо происшествий или поломок истребителя-бомбардировщика.
По плановым поставкам полк в Быдгоще получил 36 истребителей- бомбардировщиков Су-7БМ и Су- 7БКЛ, которыми к маю 1972 года были оснащены все три эскадрильи. К имевшимся трём «спаркам» в 1984 – 86 годах добавились ещё пять, по большей части успевшие послужить в соседней 7-й авиабригаде, где они выполняли роль учебно-боевых при новейших тогда самолётах изменяемой геометрии Су-20, двухместной модификации не имевших.
Достаточно высокая подготовка и квалификация польских лётчиков способствовали быстрому освоению ими курса боевой подготовки с многообразием предусмотренных заданий и упражнений. Помимо борьбы с ракетно-ядерными средствами противника, являвшейся самой по себе задачей весьма сложной и требующей сочетания мастерства в пилотировании и самолётовождении с тщательностью, вниманием и наблюдательностью при поиске пусковых установок и снайперском выполнении удара по точечным целям, отрабатывалось взаимодействие с наземными войсками и ведение непосредственной авиаподдержки. В программу подготовки особо отобранного контингента входил курс обучения использованию «спецбоеприпасов».
Задачей фронтовой ударной авиации являлось уничтожение уцелевших после первой ракетной атаки формирований и объектов противника, а также целей, находящихся в оперативной глубине, поскольку дальность ракет Р-17 ограничивалась 300 км. Положение целей было известно загодя, а их фактическое состояние и обстановка в полосе поражения с последующим принятием соответствующих решений могли быть установлены на месте, что делало авиацию более гибким средством, нежели ракеты. Вместе с тем действовать ей предстояло в зоне сильной турбулентности воздуха, запылённости и меняющихся порывистых ветров вследствие предыдущих взрывов, как на маршруте к цели, так и при возвращении, что делало необходимым в курсе подготовки отработку пилотирования в сложных метеоусловиях, при ограниченной видимости, а также тренажи в самолётовождении при пролёте заражённой местности. В марте 1968 года польские лётчики впервые использовали при учениях имитационные авиабомбы, срабатывавшие с характерной вспышкой при взрыве и вспухающим «грибом», что позволяло создать на полигоне ту самую «обстановку, близкую к боевой».
При отработке задач уничтожения средств ядерного нападения противника преимущественно использовались авиационные НАР типа С-5 и С-24, наиболее эффективные против подобных целей. Так, для уничтожения огневой секции оперативно-тактических ракет «Ланс» с использованием блоков ракет С-5 требовалось звено «Су-седьмых», тогда как выбор для этой цели осколочно-фугасных бомб калибра 100 кг увеличивал потребный наряд сил почти вдвое, с вылетом 6-8 самолётов. Крупнокалиберные снаряды С-24, обладавшие высокой дальностью и точностью стрельбы, имели и своё неприятное свойство, при несоблюдении режима пуска ощутимо влияя на работу двигателя самолёта, чувствительного к шлейфу пороховых газов ракет и «забросу» температуры газов, что могло привести к помпажу. Такое происшествие и случилось 11 ноября 1970 года с Су-7БМ майора И. Олыцевского. При пуске С-24 на полигоне его самолёт «поймал» помпаж, а затем и вовсе заглох. На небольшой высоте лётчику оставалось только катапультироваться.
Теоретические организационные формы нашли отражение на практике отработкой взаимодействия истребителей-бомбардировщиков с соседней 11-й танковой дивизией Войска Польского. Танковое соединение летчиков было тактическим формированием, специально готовившимся в роли оперативной манёвренной группы. Его задачей являлись наступательные действия в зоне прорыва, подготовленной. авиационным ударом, для чего планами большинства учений предусматривались их совместные действия с авиаторами. Лётчики отрабатывали также манёвр силами и работу с других аэродромов, включая передовые площадки в ГДР. В июне 1969 года эскадрилья польских Су-7 выполняла учебно-боевые задачи с немецкого аэродрома Виттшток, нанося удары по полигону на максимальную дальность. В сентябре 3-й полк работал с аэродрома в Пиле, поддерживая танкистов 11-й дивизии в ходе крупных учений «Одра-Ныса 69», которые проводились на бывших немецких землях, отошедших Польше по итогам послевоенного раздела. При демонстративно-дружественных отношениях и декларируемой нерушимости послевоенных границ по рекам, больше известным как Одер и Нейсе, как раз в то время шли переговоры между ГДР и Польшей относительно пограничных вопросов, в свете которых манёвры выглядели несколько вызывающе. К тому же характер учений был явно наступательным, сочетая танковый удар с высадкой воздушного десанта польских «красных беретов».
Очередные совместные манёвры с «товарищами по оружию» имели несколько неожиданные последствия. В июне 1970 года над территорией Польши проводились учения «Зенит- 70», в ходе которых отрабатывались задачи ПВО. В роли условного противника выступали советские и чехословацкие самолёты, перехват которых осуществляли польские истребители. При выполнении очередной задачи в ночь на 14 июня на подготовленном к учебному перехвату истребителе выявили отказ, из-за чего польскому лётчику X. Осерда пришлось стартовать на другой машине, взятой из дежурного звена. Однако этот МиГ-21ПФМ нёс вместо подвесок-имитаторов самые что ни на есть боевые ракеты Р-3С, и лётчик первым же пуском исправно поразил «мишень» – чехословацкий Су-7БКЛ. По счастью, его пилот уцелел и смог катапультироваться. После разбирательства полякам пришлось компенсировать ущерб, отдав чехословацкой стороне один из своих Су-7БКЛ (№6023). Похоже, расставаться с ним полякам не очень хотелось, переговоры о компенсации тянулись аж девять месяцев, и самолёт чехословацкие авиаторы получили только к весне следующего года.
С окончательным формированием концепции использования польских Су-7 в роли средства авиаподдержки оперативных манёвренных групп сухопутных войск 3-й авиаполк в марте 1971 года изъяли из состава дивизии и он стал отдельной боевой единицей непосредственного подчинения командования ВВС. Авиационная поддержка в новом понимании отнюдь не ограничивалась работой ударной авиации
