— Я знала об этом, — говорю я, в основном для себя. — Все дело в местах их обитания — водоемах, высыхающих во время отлива. В водоемах, затопляемых только во время прилива, волны набегают и каждые несколько минут разрушают морское равновесие, поэтому ни одному живому существу не удается по-настоящему там обжиться.

— Верно, — соглашается женщина. — Вы биолог?

— Нет, мой муж.

Ребекка кивает.

— Оливер Джонс. Слышали?

Женщина ахает:

— Сам Оливер Джонс? О нет… Боже мой… Вы не против, если я вас с кое-кем познакомлю? Сейчас приведу.

— Доктор Джонс не сопровождает нас в этой поездке, — предупреждаю я. — Поэтому не знаю, смогу ли я быть интересна вашим коллегам.

— Ой, даже не сомневайтесь! Хотя бы уже одним фактом родства…

Она исчезает за панелью, в которой я не узнала дверь.

— Откуда ты знаешь об этих водоемах? — удивляется Ребекка.

— Просто запомнила. Когда мы встречались, твой отец только о них и говорил. Если будешь хорошо себя вести, расскажу тебе о раках-отшельниках и медузах.

Ребекка прижимается носом к стеклу.

— Разве не потрясающе, что люди в Чикаго знают папу? Я к тому, что мы вроде знаменитостей.

Думаю, если брать общество океанологов — она права. Мне даже в голову не пришло как-то связать этот аквариум с Оливером, по крайней мере сознательно. Эти экзотические рыбы и трясущиеся беспозвоночные так не похожи на китов, которых любит Оливер. Трудно представить, что все они существуют в одном месте. Трудно поверить, что киты не захватывают все пространство, всю пищу. С другой стороны, я же не невежда. Горбатые киты, являясь млекопитающими, не представляют опасности для этих тропических рыб. Киты на них не охотятся. Они процеживают планктон и водоросли сквозь свой китовый ус.

Я вспоминаю лежащий в пакете с застежкой экземпляр, упавший с третьего этажа и разбившийся о голубую мексиканскую плитку передней в Сан-Диего. Китовый ус.

— Мама, — тянет меня за футболку Ребекка.

Передо мной стоит книжный червь с козлиной бородкой и самыми тонкими бровями, какие мне доводилось видеть у мужчин.

— Поверить не могу! — восклицает мужчина. — Поверить не могу, что стою лицом к лицу…

— На самом деле моей заслуги ни в чем нет. Я вообще не работаю с китами.

Мужчина бьет себя по лбу.

— Какой я растяпа! Меня зовут Альфред Оппенбаум. Для меня честь — великая честь! — познакомиться с вами.

— Вы знаете Оливера?

— Знаю? Я его боготворю!

При этих словах Ребекка извиняется, прячется за аквариум с рыбой-зеброй и заливается смехом.

— Я изучил все его работы; прочел все, что он написал. Надеюсь, — он подается вперед и переходит на шепот, — надеюсь, что я буду таким же выдающимся ученым, как он.

Альфреду Оппенбауму лет двадцать, не больше, — перед ним еще долгий путь.

— Мистер Оппенбаум… — говорю я.

— Зовите меня Эл.

— Эл, я с радостью расскажу о вас мужу.

— Вот здорово! Передайте ему, что моя любимая статья — о причинных связях и очередности тем в песнях горбатых китов.

Я улыбаюсь и протягиваю руку.

— Хорошо.

— Вы не можете просто уйти. Я бы хотел показать вам экспонаты, над которыми мы работаем.

Он проводит нас через панель в стене — замаскированную дверь. За дверью аквариумы по семьдесят пять литров с ракообразными и рыбами. С боку каждого аквариума свисает несколько сетей и небольшие резервуары. С нашего места видно, что задние стенки аквариумов выставлены на всеобщее обозрение в океанариуме.

Все присутствующие в белых халатах, которые при флуоресцентном свете кажутся голубоватыми. Проходя мимо, Эл что-то шепчет коллегам. Они потрясенно оборачиваются.

— Миссис Джонс… — произносят все, как ряд вышколенных слуг, когда мимо проходит особа королевской крови. — Миссис Джонс… Миссис Джонс… Миссис Джонс…

Одна из ученых дам посмелее делает шаг вперед, преграждая мне дорогу.

— Миссис Джонс, я Холи Ханнвел. Вы не в курсе, над чем сейчас работает доктор Джонс?

— Мне известно, что он собирался отслеживать горбачей на пути их следования от Восточного побережья к месту кормежки у берегов Бразилии, — отвечаю я, и эта новость имеет ошеломительный успех. — Но я не знаю, что он намерен делать с результатами исследования, — признаюсь я.

Кто бы мог подумать, что у Оливера столько последователей!

Эл ведет нас к мерцающим трубкам.

— Ничего особенного, правда? Видно только в темноте.

Кивок коллеге — и комната погружается в темноту. Эл нажимает кнопку. Неожиданно его голос наполняет комнату, это он комментирует выкрики и стрекотание горбатых китов. Из темноты появляется неоново-голубой скелет кита с распущенным хвостовым плавником.

— В семидесятых годах доктор Джонс открыл, что горбатые киты, как и люди, обладают способностью сочинять и передавать свои песни из поколения в поколение. В результате масштабных исследований доктор Джонс с коллегами стал использовать песни китов для идентификации различных стай, использовать эти песни, чтобы отследить передвижение китов в Мировом океане, и выдвинул гипотезы об изменениях, которые каждый год претерпевают эти песни. Несмотря на то что смысл этих песен продолжает оставаться загадкой, было установлено, что поют только мужские особи. Дальнейшие исследования в этой области показали, что песни — это своеобразный способ добиться расположения самки.

На фоне голоса Эла трещотка и вздохи, издаваемые горбатым китом, нарастают.

— Оливеру было бы приятно, — говорю я.

— Вы действительно так думаете? — спрашивает Эл. — Я хочу сказать, вы расскажете ему обо мне?

— Больше того, я скажу мужу, что он должен прилететь сюда и увидеть все собственными глазами.

После этих слов Эл едва не лишается чувств. Ребекка выпускает из рук крохотную черепашку, которую пыталась пощекотать, и идет за мной в выставочный зал.

Когда мы оказываемся в безопасной темноте аквариума, я сажусь на одну из мраморных скамеек, которых здесь полно.

— Поверить не могу! Даже когда твоего папы нет рядом, он умудряется испортить отличный день.

— Ты просто сердишься. По-моему, было очень мило.

— Не знала, что люди на Среднем Западе знают о китах. И вообще ими интересуются.

Дочь усмехается мне.

— Не могу дождаться, когда смогу рассказать все папе.

— Придется подождать! — несколько резче, чем следует, обрываю я дочь.

Ребекка бросает на меня сердитый взгляд.

— Ты же сказала, что я могу ему звонить.

— Это когда было. Когда мы еще не отъехали от Калифорнии. В любом случае его нет дома. Он выехал на поиски нас.

— Почему ты так уверена? — удивляется Ребекка. — Если бы он захотел, то уже бы нас нашел, и тебе это прекрасно известно.

Она права. Не понимаю, что так задержало Оливера. Если только он не поспешил и заранее не