дотронуться до нее, но дело в том, что он этого не делает… Вместо этого он немного флиртует, позволяет ей говорить, что у него галстук унылый и так далее, делится с ней своим «кит-катом» и в какой-то момент, момент безумия, даже дарит ей необычный подарок на день рождения. Да, как старый дурак, каким он и является, он покупает ей абсолютно неподходящий подарок Бриллиант на колечке для пупка, которым, разумеется, она не раз сверкала перед ним много месяцев подряд. Сами подумайте, учитывая, как она засвечивает свои титьки при любой возможности, я бы не удивилась, если бы он купил ей колечко для соска! В конце концов, почему он не может купить ей подарок? От этого он чувствует себя молодым, романтичным, это прикольно, ему нужно немного веселья после того, как день за днем ему приходится пытаться убедить кучу тупоголовых членов парламента, что, находясь среди деревьев, нужно признать, что находишься в лесу! Вот и все. Конец истории. Он не целует ее, не шлепает по заднице, он покупает ей небольшой подарок, и это здорово.

Собравшиеся журналисты улыбались, смеялись. Некоторые даже снова зааплодировали Кэти. Откровенность девушки так освежала.

– Теперь вернемся на несколько месяцев вперед, когда мой отец стал самым храбрым, самым известным политиком страны. Когда эта ненормальная решает уличить его в преступной связи, потому что он попросил ее снизить обороты. Разве он станет в такой момент упоминать об этом подарке? Разве он скажет: «Я ее не трахал, но не отрицаю, что подарил ей серьгу для пупка»? Нет. Он вовсе не станет этого делать. Потому что сделай он это, и кто-нибудь типа Паулы-дохлой-коровы- Вулбридж – да, я вижу, что ты пробралась сюда, Паула, в наш сад, – кто-нибудь типа Паулы Вулбридж превратит этот подарок во что-то неприличное, и именно это она и сделала, потому что, роясь в мусорном ведре Саманты Спенсер, она увидела бланк от «Мастеркард». Ну, поздравляю, Паула. Надеюсь, ты гордишься собой. Не совсем то же, что уотергейтские пленки, да? Но ты ведь и не Боб Вудворд.

Это была еще одна отличная речь, которая снова абсолютно пленила ряды очарованных Кэти журналистов. Прекрасные молодые инженю, не сдающие позиций, встречались все реже. Другие журналисты инстинктивно отодвинулись от Паулы Вулбридж, которая, как обычно, выглядела одинокой, отверженной.

Но тут Паула улыбнулась. Широкой радостной улыбкой.

– Прелестная речь, Кэти, – сказала она. – Значит, твой отец – человек отважный и честный?

– Да, именно так. Хотя сомневаюсь, что ты сможешь оценить эти качества.

– Знаешь, я очень хорошо умею ценить определенные качества, Кэти. Как насчет тебя самой, кстати? Насколько честна ты?

– Я хорошо сплю.

– Правда? Да ты что? Тогда скажи мне, в тот вечер, когда ты ходила смотреть «Миссия невыполнима-3» с отцом. В тот вечер, когда, по утверждениям презренной Саманты Спенсер, твой отец нюхал кокаин в Ислингтоне в компании с ней и ее друзьями, перед тем как провести ночь в ее постели. Что ты на самом деле делала, Кэти?

– Смотрела «Миссия невыполнима-3» с отцом.

– Правда? Да ты что? Представь себе, я проверила время начала показа, и оказалось, что фильм начался в семь сорок пять.

– Похоже на то.

– Тогда, возможно, ты сможешь объяснить мне, как министру наркополитики удалось, просматривая фильм в Далстоне, купить четыре бутылки шампанского «моэт» и шардоне в Ислингтоне именно в то самое время. В магазине, который находится всего в ста метрах от квартиры Саманты Спенсер, той самой квартиры, в которой, как она всегда утверждала, он провел вечер и ночь. – Паула показала второй счет, найденный Самантой на дне мусорного ведра. Точнее, его увеличенную копию. Это был кассовый чек национального Вестминстерского банка «Свитч», причем его адрес и подпись Питера были видны всем.

– Я… я… – Впервые с того времени, как научилась говорить, Кэти Педжет не знала, что ответить.

– Я не могу показать тебе оригинал чека, Кэти, потому что сейчас он находится у полицейских, которым ты и твой отец лгали в ходе расследования дела об употреблении наркотиков класса А.

Это была абсолютная сенсация. Вопросы грянули единым залпом:

– Это правда? Ты лгала? Он заставил тебя сказать неправду?

– О, Питер, – еле слышно пробормотала Анджела Педжет. – Четыре бутылки шампанского?

Кэти Педжет была сильная и умная, – очень умная и сообразительная. Но ей было всего шестнадцать, и она верила своему отцу. А теперь… теперь… Камеры крупным планом показали, как она расплакалась.

Анджела Педжет увела семью обратно в дом.

Министр внутренних дел теневого кабинета едва мог сдержать свою радость.

– Госпожа спикер, я уже не один месяц с нарастающей паникой наблюдал, как эта палата превращалась в притон, захваченный психами.

Это довольно резкое определение было встречено смущенным бормотанием, но все присутствующие знали, к чему он клонит.

– Официальное открытие сессии парламента на прошлой неделе напоминало мне самые мрачные времена британской демократии. Как и многие мои коллеги, я в шоке и недоумении наблюдал за тем, как ее величество вынудили встать в один ряд с преступниками, торговцами наркотиками и наркоманами и объявить ересь, которую на самом деле необходимо устранить, как самый невероятный в истории законопроект, самый безумный, безответственный и бесперспективный план по легализации и предоставлению в широкое пользование самых коварных ядов, известных человеку. И где же архитектор этого безумия? Где омерзительный Питер Педжет? Где он сейчас?

Члены правительства продолжали сидеть в гробовой тишине. Всем было известно, где находится Питер Педжет.