Возможно, впервые в истории современной журналистики полномасштабная пресс-конференция у дверей дома закончилась тем, что журналисты зааплодировали своей жертве.

Когда семья вернулась внутрь, телефон уже надрывался.

– Это Чарли Ансборо, – сказала Анджела. – Он вместе с премьер-министром.

– Педжет! Охренительно здорово! – сказал Ансборо. – Нет, я просто поверить не могу, черт возьми. Я не про тебя, ясное дело. Тускло, слишком формально, затравленный взгляд, адекватно, но дерьмовенько, если честно. А вот твои девушки – это да! Черт побери, они просто восхитительны. Кто это была? Кэти? Невероятно, просто красавица, кстати говоря, а это всегда помогает, мать их. Хотя они обе хороши. Здесь босс. – Он нажал на кнопку конференц-связи, чтобы премьер смог поговорить с Педжетом.

– Питер, все транслировалось в прямом эфире на «Скай» и «Би-би-си ньюс 24». Честное слово, просто отлично, забавно, после такой речи все обвинения выглядят нелепо. Невероятно, на что способна откровенность. Нам действительно стоит чаще ее использовать.

– Чушь, – вмешался Чарли Ансборо. – Откровенность хороша для шестнадцатилетних милашек, а со стороны таких старых пердунов она выглядит просто наивно.

– Заткнись, Чарли, я говорю с Питером, – рявкнул премьер. – Маленькая Кэти состоит в партии? Молодой социалист? Боже мой, они все еще существуют? Вполне в стиле Сталина. Ладно, держи ее на передовой, друг, она просто золото, чистое золото. Общественность любит ее даже больше, чем тебя.

Питер и Анджела лежали в кровати. Не касаясь друг друга.

– Знаешь, Питер, Кэти сегодня была очень хороша. Она так права, говоря, что, в конце концов, не имеет значения, кто ты есть и что ты делаешь, если ты говоришь правду. Если бы только не приходилось лгать. Если бы только можно было просто признаться во всем. В этой твоей чертовой интрижке. А теперь мы никогда не выпутаемся из этой лжи, до самой смерти. У нас никогда не будет… Как это называют американцы? Когда можно наконец покончить с чем-то?

– Катарсис, – ответил Питер.

– Именно. Катарсис. У нас его никогда не будет.

Что-то внутри Питера Педжета шевельнулось.

– Знаешь что, Анджела? К черту катарсис. Какое нам может быть дело до этого катарсиса? Я совершил ошибку, ужасную ошибку, ты моя жена, и тебе придется нести эту ношу вместе со мной. Все случилось как случилось. У меня была интрижка, и это сделало нас уязвимыми, и теперь мы даем отпор. Вот и все, мы даем отпор. И мы победим. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Курт только что закончил смотреть новости, которые, разумеется, касались зажигательной речи Кэти Педжет, когда услышал звонок в дверь. Он сделал ошибку только один раз, подойдя к двери.

– Курт, вы подтверждаете историю Саманты Спенсер насчет Питера Педжета?

– Да, это так, но я не хочу обсуждать это сейчас.

– Курт, если Педжет употреблял кокаин, то кто его поставлял?

– Что?

– Мы знаем, что, вероятно, это были вы, Курт, поэтому мы поспрашивали в вашем районе, вы ведь употребляете довольно много наркотиков. Вы ими торгуете, Курт? Вы не могли бы продать мне сейчас что- нибудь?

Курт закрыл дверь, но журналист за дверью продолжал допрос через прорезь для писем:

– Вы работаете на дочерний профсоюз железнодорожных и морских работников, это так, Курт? Вы младший служащий? Правда ли то, что профсоюз недавно отделился от партии лейбористов? Вы в последнее время не посещали профсоюзные собрания, на которых премьер-министра называли марионеткой партии тори? Ваша поддержка Саманты Спенсер носит политический характер?

Позвонив своей подруге Лауре, Курт узнал, что она подверглась аналогичному преследованию.

– Они выставили меня коммунисткой и наркоторговкой! У моих адвокатов всегда найдутся причины воевать с правительством, и поэтому они намекают, что я поддерживаю Сэмми просто ради очередной атаки. Поразительно.

Для Саманты Спенсер и ее друзей дело приняло неприятный оборот. Популярность Питера и его работа, откровенная подкупающая манера его дочери, а также очевидная личная заинтересованность журналистки Паулы Вулбридж твердо держали общественность на стороне министра наркополитики. Все СМИ, кроме газеты Паулы, сходились в том, что Спенсер и ее друзья образовали заговор с целью уничтожить Педжета.

На следующее утро во всех газетах появились фотографии Саманты и Лауры, разгуливающих топлес на отдыхе.

Только один человек мог потеснить ненадолго разжигаемое прессой безумие вокруг семьи Педжета, Саманты Спенсер и ее сторонников, занятых выдвинутым Питером иском за клевету. Этим человеком был Томми Хансен.

Томми лежал без сознания, в коме, брошенный Голди и его «правой рукой» в двух кварталах от борделя, где томилась в заключении Джесси. Неделю личность находящегося без сознания человека оставалась загадкой. На нем была явно чужая одежда. Он был вором, который ограбил пешехода, забрал его одежду и кредитные карточки и оплатил ими проститутку, перед тем как пасть жертвой какой-то банды крутых ребят. Теперь, когда синяки начали сходить и разбитое лицо мужчины приходило в норму,