толпу. Но 26 апреля погром в Киеве возобновился, и был это чуть ли не сильнейший из погромов 1881 г. По поводу его последствий одна и та же Краткая еврейская энциклопедия сообщает, что то ли «несколько евреев было убито»[252], то ли погром «обошелся без человеческих жертв»[253].

Погромы широко раскатились по Киевщине, прошли в доброй полусотне селений, в Конотопе, Нежине, Ромнах, Переяславе, Борисове, Александровске, перехлестнули в села Полтавской, Черниговской, Екатеринославской губерний. В основном шло разграбление имущества евреев как в их частных домах, так и в принадлежащих им кабаках и магазинах. В отдельных случаях это были какие-то микропогромы — например, об одном погроме на Черниговщине известно, что он состоял в разграблении магазина готового платья. Так что это было, спрашивается, — все-таки погром или местные уголовнички решили «пойти на дело», прикрываясь «необходимостью» «бить и спасать» и «царским повелением»?

Потом погром в Одессе… Тут погромы уже были в 1821, 1858, 1871 гг. — но механизм их был совершенно другой. Устраивали эти погромы в основном греки — они были и основными участниками погромов, и организаторами, привлекая… понятно, какой контингент. Свидетели безобразий повествуют, что самих евреев никто пальцем не трогал, погромщики только уничтожали их имущество. И возле часовых механизмов, например, высились груды осколков разбитых о мостовую часов.

Насчет «не трогали пальцем» мне трудно поверить — потому что должен был хотя бы один еврей, хотя бы попытавшийся защитить свое имущество. А кто кого сильней в этом случае ударил — честное слово, уже вторично.

Главное же — власти в Одессе к 1881 г. имели необходимый опыт. Несколько раз погромщики скапливались толпами, готовились пойти на еврейскую часть города, и власти рассеивали толпу заранее. А потом переловили самых агрессивных и «поместили на судах, отведенных от берега»[254]. Погром сам собой прекратился…

Современная же Краткая еврейская энциклопедия пинцет, что погром в Одессе продолжался три дня…[255] видимо, путая его с более поздними событиями.

Все, кто занимался тогда вопросом, отмечали: «Правительство считало необходимым решительно подавлять подпитки насилий над евреями»[256]. «Для защиты евреев от погромщиков было употреблено огнестрельное оружие»[257].

Приводятся и конкретные факты: в Борисове «солдаты стреляли и убили нескольких крестьян»[258].Современная Краткая еврейская энциклопедия пишет, что «в Нежине войска остановили погром, открыв огонь по толпе крестьян-погромщиков; несколько человек было убито и ранено»[259].

Отметим два обстоятельства:

1. Тогдашние исследователи считали, что правительство сделало все необходимое для защиты евреев.

2. Убитые и серьезно раненные евреи исчисляются буквально единицами. Судя по всем данным, погромщиков убито и ранено гораздо больше — ведь армия палила по толпам, и всякий раз в кого-то ударяли пули. Жаль, точной статистики нет.

В своем докладе о погромах директор Департамента полиции В. К. Плеве писал о недостаточных мерах, принятых полицией в некоторых местах. Именно в этом месте Александр III сделал пометку: «Это непростительно». И действительно, весной 1882 г. правительство заранее приняло меры. В Конотоп прислали два эскадрона драгун и две роты пехоты (квартирами солдат снабдила местная еврейская община). В Одессе по городу на Пасху разъезжал казачий патруль.

Даже там, где накануне Пасхи начинались волнения (в Меджибоже, Летичеве Подольской губернии, Дубоссарах Херсонской области, Карповичах Черниговской губернии), войска и полиция без особых трудностей остановили их. Грустным исключением стал город Балт Подольской губернии — в этом городе попросту не приняли нужных мер.

В Балте и по связанной с ним округе давненько ходили слухи о том, что «царь жидов тоже не любит», и где было много примеров того, что некоторые называли потом еврейским нахальством. Начальник подольского губернского жандармского управления писал в Департамент государственной полиции: «Евреи во многом сами виноваты в беспорядках: как только они видят, что сила на их стороне, они делаются вызывающе нахальными. В Летичеве беспорядки начались вследствие того, что четыре еврея побили одного русского. Евреи из боязни рассказывают вещи совершенно вымышленные, которые возбуждают народ. Так, неизвестный еврей рассказывал ямщику, что вследствие Балтских беспорядков двести человек расстреляно в Киеве. На ответ же ямщика, что этого быть не может, чтобы царь приказал за это людей расстреливать, еврей пояснил: нет, верно, царь нас любит, мы деньги платим»[260].

Что подобную чушь можно нести разве что от комплекса неполноценности (еврейское «нахальство» очень часто коренится именно в этом свойстве личности) — тут нет вопросов.

И что евреи порой рассказывали вымыслы «от боязни», жандармский начальник совершенно прав. Многие детали не известны, но легко предположить: может, ямщик вез еврея в вечернее время? Может, он имел вид совершенно жуткого громилы? Может, пожилой тщедушный еврей с перепугу наврал, чтобы запугать ямщика: обидишь — вон с тобой что сделают!

Вот только ямщики, насколько мне известно, не читали дедушки Фрейда и не кончали психологических факультетов. При желании в этом тоже можно усмотреть природную тупость русского народа и его исконную вражду ко всему интеллектуальному, но все это рассуждения уже на большого любителя.

Сама же ситуация, конечно, провокационная. Неведомому еврею следовало бы вручить большую медаль: «За организацию погромов». Увы, нет в этом мире справедливости.

Зная о слухах и взаимном недовольстве, главы еврейской общины предложили поселить в городе на время Пасхи «человек двадцать будочников» — то есть городовых. На что «мудрое» начальство Балта ответило в духе «это не поможет» (а что поможет, позволительно спросить? В других местах именно это и помогло).

Началось все просто: 29 марта мальчишки начали кидать камнями в окна еврейских домов. Несколько взрослых евреев погнались за хулиганами, а те спрятались в здании пожарной каланчи на соборной площади. Появились русские, защищавшие подростков. Вернее сказать, это были украинцы; этнические великороссы отродясь не жили на Подолии. Постепенно накапливались толпы с той и другой стороны. Полиция стала разгонять их и проявила необъективность: арестовала нескольких евреев, от остальных же потребовала, чтобы они «прекратили бунтовать».

К сожалению, люди, даже далекие от антисемитизма и вообще враждебных к евреям чувств, передают события так, словно только христиане были участниками событий. А это глубоко неверно, все хороши. Например, еще до начала рукоприкладства евреи побили стекла в местном соборе. Допустим, гнаться за подростками у них были все основания. Но стекла зачем бить? Тем более в храме?

29 марта начались драки между евреями и христианами и Начался погром. Можно ли было его сразу же остановить? Вероятно. По крайней мере, некоторым представителям местной интеллигенции не раз удавалось отговорить погромщиков врываться на какие-то улицы (особенно если там жили люди уважаемые и известные). Много раз останавливал возбужденную толпу протоиерей Радзионовский. Наверное, можно было если не совсем остановить погром, то уж, по крайней мере, убедить толпу «удовольствоваться» одним или двумя винными погребами.

Наутро 30 марта побоище вспыхнуло с новой силой. Городское начальство собрало в окрестных селах свыше 500 крестьян. Им объяснили, что надо пресечь беспорядки… Но крестьяне не поняли, о каких именно беспорядках идет речь; они решили, что надо подавлять еврейский бунт, и присоединились к погрому.

При этом полицмейстер куда-то исчез, во время погрома его никто ни разу не видел. Воинский начальник Карпухин патрулировал город, но что толку, если он не мешал творить насилие, и даже велел арестовать нескольких евреев, которые сопротивлялись грабителям. Полиция и солдаты то были нейтральны, то присоединялись к погромщикам. Был эпизод, когда на крики молодой еврейки, которую насиловала толпа, и ее матери «явился пьяный городовой, который посягал, стоя, изнасиловать мать, но, будучи пьян, не был в состоянии этого сделать»[261]. Это сообщение —