Он не ответил. И хотя ничто не изменилось в его лице, Дашка почувствовала, что он стал другим. Всего лишь на секунду.

Это было рано утром, когда они ехали в машине.

Тогда она поняла, что на самом деле ей все равно, куда он ее отвезет. Не хотелось только одного – расставаться.

«Мажестик» – дорогая гостиница. Шестьдесят четыре этажа, сто восемнадцать люксов, четырнадцать вип-апартаментов… и они находились в одном из таких. Сутки здесь стоят сумасшедших денег.

Секс был куда более сумасшедшим. Дашка лежала под одеялом на широкой двуспальной кровати. Он стоял у окна, уже одетый. Поигрывал каким-то странным браслетом и смотрел в окно. За толстым многослойным дымчатым стеклом видны небоскребы «Транснационаля», «РАО ЕЭС» и «Офис-Центра», возвышавшиеся среди хитросплетений навесных дорог и менее высоких зданий. Сорок шестой этаж. Людей отсюда не разглядеть, а машины похожи на муравьев, беспрестанно снующих в обе стороны. Вперед-назад. И никуда в сторону.

– «Два равных, уважаемых семейства в Вероне скрестили шпаги, сиянье дня затмив, когда размолвки прежние враждою обернулись и кровь была пролита, запачкав руки их, врагов непримиримых…» – Ти-Бон неожиданно повернулся к ней. – Тебе нравится Шекспир?

– Ну… – растерялась Даша. – Честно говоря, я его не читала и…

– Монтекки и Капулетти никогда не примирятся. Как сказал когда-то один мой знакомый по имени Джет, «кровь, лившаяся в восемнадцатом веке, имеет такой же цвет, как и сейчас, поэтому не говорите мне про времена и нравы». Кровь льется. И будет литься, пока одно из семейств не победит в этой борьбе. А этому не случиться никогда.

– Зачем ты искал Стаса? – не понимая, о чем это он, спросила Дашка. – Ты нашел его?

– Да. – Ти-Бон улыбнулся. – Мы пообщались. Прошлой ночью.

– У него все нормально? – Дашка вылезла из-под одеяла и начала быстро одеваться. – Я уже давно его не видела…

– У него была небольшая проблема, но, думаю, он ее уже решил. Включи свой телефон.

Вчера он попросил ее отключить связь. Чтобы им никто не мешал.

Она даже вопросов вчера не задавала. Будто одурманенная была. А сейчас все это казалось странным и пугало ее.

Дашка потянулась к сумочке.

– Мне сегодня сон приснился, будто я наконец нашла последнюю строчку стихотворения.

– Стихотворение?

– Я не помню последнюю строчку и не знаю, кто автор. Хочешь, я прочитаю тебе то, что помню? Стасу нравились…

– Скажешь ему, что я буду в «Башне».

– Что?

– Стасу. Скажи, что я буду в «Башне». Он поймет.

– А если…

– Он позвонит тебе. Обязательно. Или найдет тебя. Акела промахнулся, но в данной ситуации его промах не играет никакой роли. Триумф победителя рождает не победа, а поражение соперника. – Он взмахнул руками. – Слон же шесть. Шах.

Слушая эти странные и непонятные слова, Дашка смотрела на него с нескрываемой тревогой.

Ти-Бон пошел к двери.

– Ты уходишь? – спросила она растерянно.

– Номер оплачен до полуночи.

– Я не про это! – вспыхнула Даша. – Мы… Я еще увижу тебя?

– Если ты не увидишь себя. Бойся себя, Катрин. И никого больше.

– Я не понимаю тебя… – произнесла Даша.

– «Разбилось зеркало, звеня. „Беда, проклятье ждет меня!“ – воскликнула Шалот…» – Ти-Бон подмигнул ей на прощание. – Не забудь, я жду его в «Башне».

И вышел из спальни.

Хлопнула дверь номера. Дашка смотрела на отключенный мобильник и чувствовала необъяснимый страх.

Стас позвонил через двадцать минут после того, как был включён телефон. Он откуда-то знал про Ти-Бона.

Стас задавал странные вопросы о ее настроении. Ответив, что все в порядке, Даша передала ему про «Башню». Стас приказал ей срочно ехать домой, выпить снотворное и лечь спать. Только после того, как она пообещала сделать это, он успокоился и отключился.

Выходя из номера, Даша повернулась на прощанье. Взглядом скользнула по дорогой обстановке, словно пытаясь навсегда запечатлеть в памяти роскошный интерьер, как напоминание о самой прекрасной ночи. Остановилась глазами на зеркале – что-то приковало ее внимание. Через секунду поняла: в отражении не она, а какая-то другая девушка.

– Катрин… – прошептала Даша и отвернулась.

Почему-то начала болеть голова.

«Башней» называлось двухэтажное здание в центре Отстойника, построенное еще в прошлом веке и служившее когда-то штабом для командования, а позднее ставшее эпицентром боев без правил между мультами. Именно здесь и была назначена встреча.

Близилась полночь. Луна уже выползла из-за облаков и пыталась осветить своим бледным сиянием улицы Мертвого города. По одной из таких улиц шел человек в защитном комбинезоне. По центру дороги, не пытаясь спрятаться в тени, однако передвигался быстро и бесшумно. Словно плыл над редким и грязным снегом.

Перед «Башней» остановился. Задрал голову, посмотрел наверх… и исчез.

Вскоре несколькими метрами выше его руки вцепились в барьер, ограждавший крышу, и подтянули тренированное тело. Он осмотрелся, потом одним прыжком перепрыгнул через барьер и очутился на крыше. Постоял в тишине, осматриваясь, потом сделал первый осторожный шаг и громко произнес:

– Ферзь же шесть, кирдык твоему слону.

Сбоку послышался шорох.

Еще один поздний гость останков «Башни» сидел на вентиляционной трубе. Белые волосы придерживает тесемка вокруг лба, дорогая оправа очков поблескивает в лунном свете. И еще одна деталь экипировки – плащ-хамелеон, электронная начинка которого стоит непозволительно дорого даже для наемника «Волхолланда». Это не Тень, которую заметит даже невооруженный оптикой обычный раскачанный глаз. Такой плащ не видят ультра- и тепловизоры. Только сенсоры звука или движения, причем достаточно мощные.

– Не боишься за своего ферзя? – спросил Ти-Бон, мягко спрыгивая с трубы.

– Ферзь не король, – ответил Стас. – Ферзем может и пешка стать.

– Даша показалась тебе пешкой?

– Я думал, ты пойдешь к Бьянке. Не сразу понял.

– Я не интересуюсь стразами. «В короне быть лишь одному бриллианту, и суждено ему слепить тех нечестивцев, что взгляд на короля поднять дерзнут».

– Шекспир?

– Чива Прат, «Последняя страсть мексиканки». Заказуха, конечно, но несколько занимательных идей есть. Недостаточно прагматичный фильм для современного общества.

– Не смотрел, – признался Стас. – А тебе, значит, Дашка показалась ферзем.

– Это не важно на самом деле. Она так похожа на Катрин…

– Она не может быть похожа на Катрин. Хотя бы потому, что она живой человек, а не программа.

– Это говорит ИскИн? – кореец хрипло рассмеялся. – Смешались в кучу кони, люди… Не разум управляет нашими чувствами, но чувства – разумом. Что есть имя? Набор символов, имеющих для нас какое-то значение, мыслеобраз.