обстановку.

Чисто. Вроде как чисто.

Но он должен быть здесь. Если она до сих пор жива, значит, Ти-Бон ждал его. Иначе… зачем?

А может, это должна быть не она? Может, Ти-Бон решил мстить не на ней?

Дашка, Костя… кто еще?

Германия далековато.

Дашка. Конечно же. В архивах СБ вряд ли есть упоминание о школьной любви к Бьянке, но наверняка остались пометки о том, что инкубатор просил за человека, который не имел отношения к проекту. Настойчиво просил – так, что ему не отказали.

– Бьянка… тут все так сложилось неожиданно… очень долго объяснять, а времени у меня нет совсем… – Он запнулся, потом неожиданно предложил: – Давай уедем. Куда-нибудь, далеко. Вместе, вдвоем, только ты и…

– Куда? Ты с ума сошел, я никуда не поеду!

Она вырвала из его ладони руку.

– Уходи, Стас. Уходи. Если нас увидят вместе, и у тебя, и у меня будут большие проблемы.

Он посмотрел еще раз в ее глаза. И твердо, уверенно произнес:

– Я сейчас уйду. Но я вернусь за тобой. Сделаю одно дело и вернусь.

Он повернулся и быстрым шагом пошел по лестнице.

Бьянка вернулась к столику. Села с каменным лицом, посмотрела на продюсера, развела руками:

– Я… я не знаю, это мой одноклассник бывший, он… Болит рука? Тебе в больницу надо.

– Я уже вызвал своего водителя. – Продюсер еле ворочал языком под действием транквилизатора.

– Мне очень жаль, что так получилось… я не знаю, как он смог найти меня, я никому не говорила, что у меня здесь встреча. Он сказал, что меня ищет какой-то имп и…

– Твой одноклассник – сам имп, – проворочал продюсер. – Имп одной из последних модификаций.

– Что?

– Ты видела, как он двигался? – Он даже нашел в себе силы улыбнуться. – Он имп – сто процентов. А как он прошел контроль на входе, это уже другой вопрос…

И, застонав, уронил голову на грудь.

Бьянка вскочила. Но уже бежал по стеклянной дорожке водитель человека, у которого она так стремилась получить работу.

– Вчера как ушла на корпоративную вечеринку, так до сих пор и не появлялась. Телефон, как обычно, отключен.

Мать не волновалась. Один день не повод для волнений, раньше, бывало, она пропадала и большее время.

Стас сидел на диване, наблюдая, как возится Катя со своей электронной собакой, и пытался представить, где сейчас может быть Дашка. Ее мама еще что-то рассказывала о том, как дочь довольна новой работой. Он слушал вполуха.

За домом нет никакого наблюдения – ни электроники, ни людей. Что само по себе странно… Джет говорил, что любая странность в первую очередь предупреждение и только потом – случайность.

– Вы не видели корейца-альбиноса? В последнее время.

– Альбиноса?

– Белые волосы, белые брови…

На секунду Дашкина мама задумалась, потом уверенно покачала головой:

– Нет. Я бы такого запомнила. А что?

Она могла и не видеть.

Нагнулся, погладил Друга по шерсти. Тот негромко тявкнул.

– Это Филиппонтий, – сказала Катя.

– Угу.

– Я не хочу называть его Рипом.

– Что?! – От неожиданности Стас даже чуть подался вперед. – Как ты сказала?

– У него были белые волосы. Он приходил и сказал, что Филиппонтия надо назвать Рипом. Но мне не хочется.

– Он приходил сюда? К маме?

Катя энергично закивала головой в знак согласия, не отрываясь от игрушки.

– Когда?

– Три дня назад. Мама сказала, что Филиппонтий лучше, чем Рип. И бабушка тоже так сказала. Да?

Она оторвалась от игрушки и посмотрела на Дашкину маму. Та кивнула, спросила с тревогой:

– Что-то случилось?

– Нет, – поспешно ответил Стас. – Меня друг ищет, а я уезжал, вот он, видимо, через Дашку хотел меня найти.

Здесь. Нашел. Не его нашел, а Дашку.

Наверняка уже все кончено. И ее больше нет.

Хотя… вряд ли он станет просто убивать. Ти-Бон постарается придумать что-нибудь пооригинальнее.

Стас поднялся.

– Когда Дашка вернется…

Фальшь в голосе. Может быть, незаметная для окружающих, но самому себе противна.

– …Когда вернется, пусть телефон включит.

– Ты, может, останешься? Мы скоро ужинать будем…

– Нет, теть Галь. Мне идти надо.

Когда уже застегивал липучки на обуви, из зала выбежала малая. Подошла к нему и с грустью сказала:

– Мама обещала сводить меня в луна-парк и не пришла. И бабушка не может, потому что заболела.

– Ну… – Стас на секунду задумался. – Я твою маму поругаю, и больше она так поступать не будет.

– Ага, – кивнула девочка. – А ты сейчас не в луна-парк идешь? – И посмотрела с надеждой.

– Нет. – Стас сочувственно развел руками. – Не в луна-парк.

Щелкнул замок, он шагнул уже одной ногой через порог…

– Ты только маму сильно не ругай, ладно?

Стас усмехнулся:

– Ладно. Сильно – не буду.

Закрыл за собой дверь.

Чего сейчас ожидает от него Ти-Бон? Знает, что он в этот момент находится здесь, возле Дашкиной квартиры? Или ждет его в другом месте?

«Где ты, мой враг-близнец? Какой ход придумал ты, чтобы отомстить? Ты ведь не станешь меня убивать. Иначе все кончилось бы там, в Балашихе. Хочешь уничтожить близких людей? Так же, как когда-то поступили с тобой?»

Он был галантен и изыскан. Но несмотря на это, Дашке не удавалось прогнать смутное чувство страха, возникавшее, когда их взгляды встречались. Равнодушие и пустота, вот что видела она в глазах корейца- альбиноса.

– Это из-за линз, – объяснил Ти-Бон, когда Дашка призналась ему в этом.

Массажные линзы с функцией восстановления сетчатки, у него плохое зрение, и приходится пользоваться такими вот новинками нанотехнологии.

А еще он сказал, что она похожа на Катрин.

– Кто это – Катрин? – спросила Дашка.