Герасим полз по стволу своего ружья в сторону пруда, причем даже не снял грима и ехал с забинтованным черепом, только рога выпустил на волю: так много пережил (в роли Треплева).

Лягушка же Самсон после пребывания в шкуре писателя Тригорина — когда Аркадина-козел и Нина Заречная (волк Семен Алексеевич) трепали его как хотели и даже шмякнули об сцену во взаимной борьбе за лягушку Тригорина — он только откашливался и лупал глазами, когда его забрала супруга, лягушка Женечка, и поволокла на спине в болото.

Сила искусства такова, что не все ее выносят.

После спектакля театра зверей «Чайка» кукушка Калерия, которая как раз и играла заглавную роль дохлой чайки (а во втором акте чучело дохлой чайки) — кукушка Калерия стала размышлять о том, кто она есть, и обратилась к знакомым с этим вопросом, т. е. хорошо ли она сыграла.

Все ее хвалили, медведь мл. лейтенант милиционер Володя даже простил ей некоторые выступления по радио, сказав, что (буквально) самое дело, тыры-пыры, театр как искусство, кать, чучело-пугало, мумия, кать, чайки, кать (так сказать — прим. переводч.), понял-нет, верю, кать.

Другие говорили (коза Машка, например, ревнивая до безумия), что Калерия в роли чучела не удержалась и задышала в конце второго акта, а это сценическая ложь.

Спасибо.

Третьи, такие как гадюка Аленка, улыбались и отвечали, что все-таки это очень важно, что женские роли играют мужики, это ново, неожиданно, и когда козел играет тетку, все сразу заглядывают ей под юбку, это ново и неожиданно, особенно если козел без панталон!

А про игру кукушки Калерии — ни мур-мур, гадюка есть гадюка.

Далее, тетя Галя-леопард, конечно, восхищалась Калерией, сказав, что как это она, Калерия, в роли чучела почти ни разу не сморгнула, все следили затаив дыхание (кукушка Калерия это сделала, да, один раз, когда улитка Герасим волок ее через всю сцену по буеракам, и Калерии пришлось подсоблять и кое-где загребать ногами, сморгнула, да, а вы бы не сморгнули?!).

Что касается кондора Акопа, то он в конце первого акта преподнес кукушке Калерии дезодорант и веер, и хорошо, веером она прикрылась на поклонах, т. к. вся юбка была в шерсти Аркадиной (козел Толик), Калерия буквально подмела подолом сцену, волочась за этим Треплевым (улитка Герасим) полтора часа в конце первого акта, якобы это он ее нес (скорость 6 см/час) убитую, а на самом деле, если бы не мощная Калерия, этому Треплеву (улитке Герасиму) вообще бы не доползти было до Нины Заречной (волка Семена Алексеевича), шагал бы до утра, тем более еще и при ружье (ружье тоже тащила Калерия).

Но она так сыграла, что никто ни о чем не догадался, и портрет Треплева с рожками, забинтованного, с ружьем и Калерией, якобы сидящей верхом на этом Треплеве (у ней трагически полуопущенные глаза жертвы, обнаженная кисть ноги и неприкрытая грудь) — этот фотопортрет работы таракана Максимки был помещен в эротической газете «кукушководство» как иллюстрация позы «ямщик».

Однажды муж мыши Софы мышь Василий долго не мог заснуть, все читал на прощанье книжку.

Книжка была маленькая, но интересная, мышь Василий не мог оторваться, хотя мало что понимал: было много цифр.

Мышь Василий был не то что все мыши, не съедал страницу сразу же после прочтения, нет, он берег книгу как источник знаний, во-первых, во-вторых, он был сыт (кожаная перчатка леопарда Эдуарда), в третьих, чем кормить детей на завтрак, вечный вопрос.

По этим причинам мышь Василий читал не жуя, просто так, только иногда надломит особенно засаленную страничку, для вкусовых ощущений, и пошел читать дальше!

К утру очнулся леопард Эдуард, помолол кофе, врубил любимую Мендельсона (Эдди Рознер — Горовиц — Нюся Мильман вокал), вытащил из холодильника пирожное безе, придвинул к себе телефон — чпок!

А записной книжки-то нет, девчата!

(Телефонный справочник пропал еще три недели назад).

Долго бегал по дому леопард Эдуард (скорость 170 км/час), ища книжку, а музыка гремела, и торжествующее контральто американской певицы Н.Мильман выводило заветные слова «Напевая идешь мимо окон моих».

Результатом было то, что мышь Софа досрочно реанимировалась в ночной рубашке, возникла на пороге заспанная, заткнув уши, и пропищала обычное «опять погнал свою телегу», имея в виду Мендельсона.

Дети уже давно не обращали на эту музыку никакого внимания, реагировали как глухие, крича только самое необходимое типа «а че он мне салазки гнет»: короче, и под музыку шла жизнь.

И только когда возникла пауза (Мендельсон, видимо, переворачивал ноты), леопард Эдуард в тишине уловил шелест и легкий треск, исходившие из комода.

Это мышь Софа откусила от книжки, взяла пробу чем кормить детей, нормальный ход.

Короче, леопард Эдуард с ревом изъял свою записную книжку, оставив всю семью мыши Софы без завтрака.

Особенно о происшедшем скорбел мышь Василий, который мог еще ночью срубать это блюдо, но по- отцовски сберег детям.

Никогда не откладывай на завтра то, что можешь съесть сегодня, таков основной закон, задним умом понял мышь Василий.

Но не было еще случая, чтобы мышь Софа оставила своих без завтрака!

Мышь Софа была не таковская, еще новости, жить вне запасов, и дети подкрепились тем, что леопард Эдуард искал в результате весь оставшийся день.

Он нашел это только к вечеру и только часть, т. е. металлическую пряжку от пояса.

А недоеденную половину пояса мышь Софа заначила на ужин.

Прослышав о спектакле театра зверей «Чайка» (большой зрительский успех), в Акатуйской тайге (приводнение в р-не пруда) высадился чайка Джонатан Ливингстон, МА, п/о Амхерст до востребования.

Зарубежный актер, для переговоров, языка на бытовом уровне не знает, кроме ням-ням.

Леопард Эдуард принял чайку Д.Ливингстона, однако по причине языкового барьера чайка изъяснялся только путем жестов, оральных криков и притопов.

При всем при этом он требовал даже за роль битой чайки платить ему в зеленых.

Хорошо, долго искали зеленые, нашли еловые шишки добрачной (закрытой) стадии, затем обнаружили зеленые помидоры в рассоле made in Козлова бабушка Маланья, Melani LTD.

И, наконец, вскрыли банку зеленого горошка, из которой брали счетом, десять зеленых, двадцать зеленых и надеялись таким ходом дойти до ста, но чайка Джонатан, бессмысленно повторяя, «кы, кы», съел полную банку зеленого горошка, не дав сосчитать, и выпил половину трехлитрового баллона помидор, а от шишек его организм отрекся, несмотря на бутылочку гнилуши.

Шишки отволокли обратно в тайгу и сидели вокруг чайки Джонатана Ливингстона, слушая его «кы» без переводчика.

На закуску чайка Джоня хотел зацепить вилкой моллюска Адриана, члена худсовета театра зверей,