собственным путем, он все же был беспощаден с врагами, если никто и ничто ему не препятствовали. В первые годы пребывания на троне он изгнал нескольких вождей скандинавской партии. В 1051 г. он отправил в изгнание своего тестя, эрла Годвина Уэссекского. Изгнания продолжались и в 1065 г. Один из современников писал, что в гневе Эдуард был ужасен, словно лев.
Однако после 1052 г. Эдуард начал слабеть. На смену годам интриг, перемежавшихся всплесками насилия, пришел период, когда он все больше возлагал обязанности, касающиеся управления и военных действий, на детей эрла Годвина, особенно на королеву Эдит, Гарольда, эрла Уэссекского, и Тостига, эрла Нортумбрийского. Королева управляла двором, а вышеупомянутые эрлы – двумя важнейшими пограничными областями страны. Такое разделение власти послужило лишь усилению английской монархии. Другие эрлы были еще молоды, и в стране не было партии, которая бы представляла угрозу для этого правительства – если оно сохраняло внутреннее согласие. Кстати, восстание 1065 г., в результате которого Тостиг был изгнан из Нортумбрии, увенчалось успехом лишь потому, что Гарольд отказался выступить против мятежников, а возможно, и сам подстрекал их к бунту.
Единственным недостатком этой политической схемы было отсутствие наследника престола. У нас нет достоверных свидетельств того, что в юности Эдуард дал обет безбрачия, и существует множество причин, чтобы сомневаться в этом. Однако, видимо, он все же не сильно интересовался женщинами и все еще не был женат, когда унаследовал трон в сорокалетнем возрасте. После этого он незамедлительно женился, что было мудрым решением, но так и не смог зачать детей, которых все от него так ждали. После 1052 г. проблема наследника престола становилась все острее.
За годы, проведенные в изгнании, Эдуард стал отличаться от своих соотечественников, а сев на трон, благоволил к иноземцам. Скандинавов он не любил – вероятно, этому мешали давние воспоминания, – но зато радушно относился к уроженцам западноевропейских стран – германцам, лотарингцам, фламандцам, французам и бретонцам. Из-за того, что впоследствии Англия была завоевана нормандцами, историки иногда не могут устоять перед искушением особо подчеркнуть якобы привилегированное положение выходцев из Нормандии. Однако германцев среди духовенства было значительно больше, чем нормандцев, а что касается мирян, то своим родственникам по материнской линии Эдуард уделял крайне мало внимания, в основном вознаграждая своих друзей и других родичей. В первые годы своего правления Эдуард был в особенно близких отношениях с Робертом, аббатом Жюмьежским, однако с ним в Англию приехали и лотарингские священнослужители, которых он жаловал никак не меньше. Кстати, в 1052 г. он принес непопулярного Роберта в жертву своим интересам – и, очевидно, без особых угрызений совести. Единственным иноземцем, получившим титул эрла в Англии, был Ральф, племянник Эдуарда, но он был не нормандцем, а сыном графа Вексенского. Даже если нормандцы в Англии блюли интересы своего герцога – а достаточных подтверждений этому у нас нет, – не может быть, чтобы Эдуард нанимал их с этой целью. Они просто были частью той группы придворных иноземцев, которыми король, долго живший в изгнании, предпочел себя окружить и которых он иногда вознаграждал бенефициями или фьефами на территории Англии. Однако двор, как и все королевство, во всех основных чертах оставался англо-датским.
Типичным примером подобного сочетания является Гарольд, сын Годвина, эрл Уэссекский с 1053 г. Его отец вышел из низших слоев английской знати, а мать Гита была чистокровной датчанкой из более благородной семьи. Нам известно, что родители строили насчет своих детей амбициозные планы и дали им основательную подготовку к государственным делам. Гарольда, например, обучали военному искусству. Он всегда предстает перед нами среди хускэрлов и тэнов,[9] спокойный и уверенный в себе военачальник, открытый и жизнерадостный человек, физически сильный мужчина, любитель женщин, богатый и щедрый – в общем, пользующийся популярностью лидер. Его последующие достижения показывают, что он не был лишен и честолюбия. Все современники сходятся на том, что он был мудр, а также расчетлив, проницателен и никогда не страдал опрометчивостью. Особой набожностью Гарольд не отличался. Он построил одну коллегиальную церковь и совершил традиционное паломничество в Рим, но при этом он вторгался в церковные земли и благоразумно откладывал вступление в христианский брак до тех пор, пока не взошел на престол. Однако ни один прелат его не избегал, и даже св. Вульфстан Вустерский гордился тем, что был его исповедником. Люди верили, что в основном намерения у него добрые и что, став королем, он будет соблюдать хотя бы внешние правила благочестия. Прежде всего в нем признавали решительного и справедливого правителя. Когда он был вторым лицом в королевстве после Эдуарда, Англия находилась в надежных руках.
Собираясь отвоевать область датского права, Альфред Великий и его прямые наследники реорганизовали военные силы королевства, создав флот, армию и систему обороны, основанную на укрепленных городах. В X в. слава Англии в военном деле достигла своего апогея. Короли завоевали Восточную Англию и Нортумбрию, разбили норвежских захватчиков, продвинулись в глубь Шотландии и навели страх на Уэльс. Позднее, при Этельреде, английские войска потерпели унизительные поражения от новых агрессоров, датчан, поскольку командование было хаотичным, а верность солдат своему государю вызывала сомнения. До 1066 г. повысить такой неустойчивый боевой дух англичан до нужного уровня так и не удалось. Кнут полагался в основном на свою датскую армию и флот, поэтому у Эдуарда не было необходимости держать многочисленные вооруженные силы. Вместо этого король и эрлы, как и их датские предшественники, нанимали для собственной охраны профессиональные отряды – главным образом, скандинавских хускэрлов, которые вместе со своими английскими дружинниками создавали небольшие частные войска. Помимо этого, до 1051 г. Эдуард содержал скромный наемный флот. В случае крайней необходимости или для проведения крупной кампании армию можно было усилить, призвав все военнообязанное население. Однако так как во время правления Эдуарда особой необходимости в многочисленной армии не было, простые воины, тэны, постепенно забывали свои боевые умения и традиции.
В своей основе английская военная организация была похожа на нормандскую. Однако было одно отличие в способе ведения боя: хотя англо-датские войска и передвигались верхом, сражаться они предпочитали спешившись, укрывшись за стеной из щитов. В 1066 г. английских отрядов, которые можно было назвать конницей в истинном смысле слова, было мало, если они вообще существовали. Что касается обороны, то тут англичане по-прежнему полагались на укрепленные города, поскольку частных замков – за исключением тех, что находились на землях, граничащих с Уэльсом, – в Англии не было. Боеспособность английского войска в 1066 г. оставалась загадкой, поскольку ее не подвергали испытанию при жизни двух поколений.
Тем не менее существовавшая военная система вполне справлялась с обеспечением порядка внутри страны. Единственную угрозу несли междоусобицы эрлов, но во время правления Эдуарда их почти всегда удавалось избежать. Англия была, без сомнения, самой мирной и хорошо управляемой страной Западной Европы. Чтобы платить наемным войскам, Эдуард почти со всего королевства собирал налог – гельд. Чеканилась исключительно качественная монета. Повсюду царило правосудие. Существовала развитая система управления: Эдуард был единственным королем, который жаловал права на владение землей, издавая указ, заверенный двухсторонней печатью, подвешиваемой внизу документа. В общем, Англия обладала некоторыми чертами цивилизованного государства. Однако Эдуард не интересовался искусством управления и не стремился ни к чему большему, кроме как спокойно пользоваться тем положением, которое он с таким запозданием занял. Административная система продолжала функционировать в том виде, в какой он ее застал; он лишь влил в нее новую кровь.
Что до английской церкви, то она неизбежно должна была подвергнуться суровому осуждению нормандских завоевателей. Даже если мы сделаем скидку на предубежденность захватчиков по отношению к покоренным и их заинтересованность в том, чтобы хоть как-то оправдать незаконное присвоение чужого добра, все-таки обвинения нормандцев были отчасти справедливы. Церкви всегда нуждаются в реформах, но, к счастью для них, редко предстают перед таким беспощадным судом, как это случилось с английской церковью в 1070 г. К концу правления Кнута великая английская церковная реформа X в. постепенно сходила на нет. Люди процветали и были поглощены мирскими заботами, а церковь примирилась существующим положением вещей. Монастырей было достаточно, и новых почти не возникало. Священнослужители не были замечены в вопиющих злоупотреблениях, так что по общеевропейским меркам английская церковь более чем заслуживала уважения. Однако ее духовенство не отличалось религиозным рвением. Более того, из-за своих римских корней, примеси кельтских обрядов и долгого периода изоляции от всего остального мира она приобрела некоторые особенности, которые могли вызвать неприятие у
