соседней комнате от Государя, которого он помнил еще мальчишкой, радующимся подаренному на день Ангела[120] пони…
Генерал Путилов бесшумно прикрыл за собой дверь библиотеки, пошел мимо полок, разыскивая Государя. Его он нашел в том месте, где хранились книги религиозного содержания. Одна из них как раз лежала перед ним с закладкой…
— Ваше Величество… — Тайный советник Путилов поклонился, как это и полагается по придворному этикету.
— Уже имеете что-то доложить, сударь? — осведомился Государь.
— Так точно, Ваше Величество. Поступили первые данные по известному вам проекту…
Государь вздохнул, будто новость его не обрадовала.
— Докладывайте…
— События развиваются быстрее, чем мы предполагали. Странник уже вручил свою верительную грамоту.
— Так быстро?
— Так точно. Более того, зафиксирован интерес известного вам лица к личным данным по князю Воронцову, в том числе по тем эпизодам, с которых не снят гриф секретности. Как и планировалось, мы позволили получить часть данных с грифом, достаточную, чтобы делать серьезные выводы, и…
— Вы — верующий человек, тайный советник? — внезапно спросил Государь.
Для Путилова вопрос был неожиданным…
— Ваше Величество, я регулярно посещаю церковь и…
— Я спросил не об этом. Увы, церковь может посещать любой человек, в том числе и тот, в чьей душе нет ни капли веры. А в вашей душе есть вера в Господа, Владимир Владимирович? Ответьте, будьте любезны…
— Полагаю, да, — осторожно ответил Путилов.
Государь пододвинул к себе лежащий на столешнице тяжелый том Псалтыря, раскрыл на месте, отмеченном закладкой, начал читать:
— Ваше Величество… — Путилов не знал, как прокомментировать услышанное.
Государь Александр пожал плечами, что означало высшую степень разочарования в человеке…
— Когда-то давно мой отец сказал мне: Государь в ответе за каждого своего подданного перед совестью и Богом. Долгие годы я несу этот крест. Но кто ответит за мои грехи, скажите, Владимир Владимирович?
Путилов покачал головой:
— Ваше Величество, господин Воронцов — офицер Морского генерального штаба. То, что он делает сейчас, — это его долг перед Россией. Иногда кто-то должен жертвовать собой, без этого никак. Поэтому…
— Поэтому он заслуживает хотя бы того, чтобы знать правду! — резко произнес Государь. — Не надо таких громких слов про Россию, особенно сейчас. Именно сейчас они циничны и неуместны. Словами не сокрыть наши грехи.
Наступило молчание, тяжелое, словно грозовая туча…
— Ваше Величество, прикажете приостановить операцию по внедрению? Мы пока можем и отозвать Странника, и остановить внедрение Харона.
— Нет, — сказал Государь, — черт возьми, нет! Продолжайте. Пути назад уже нет. И сделайте все возможное, чтобы Воронцов и этот…
— Харон, — подсказал Путилов.
— Харон… смогли уцелеть. Нет такого приказа — уйти и не вернуться. Пока я жив, подобного приказа не будет.
— Так точно. — Путилов знал, что когда Император в таком настроении, отвечать следует именно так, четко по-уставному…
— Будь оно все проклято! — проговорил Государь в пустоту, когда за Путиловым закрылась дверь. — Будь оно все проклято!..
Была какая-то ирония в том, что аэропорт в столице Северо-Американских Соединенных Штатов назван в честь самого успешного директора СРС в истории. Аллен Даллес Уэлш, директор СРС САСШ, сумевший продержаться на своем посту девять с лишним лет — больше, чем кто-либо из его последователей. Конечно, это не сорок восемь лет бессменного правления на посту директора ФБР Джона Эдгара Гувера, самого несменяемого чиновника в истории этой страны, победителя коммунизма и троцкизма — но все же. Аллен Даллес заложил в СРС основы настоящей разведки, осуществляемой со знанием дела и на систематической основе (чем и вызвал неудовольствие Гувера, почуявшего опасного конкурента). Все последующие директора (за исключением одного-двух) ничего не добавляли к созданной директором Алленом разведмашине, они только ухудшали и ломали ее. Даллес, возможно, как никто другой, понимал роль и значение трансатлантического сотрудничества и совместной оборонной политики в борьбе против континентальной угрозы — поэтому старик уважал его, уважал, как он уважал в той жизни немногих. И живых среди уважаемых им людей — не было. Мельчал народ, мельчали политики, мельчали и разведчики.
Вполне возможно, что аэропорт назвали в честь брата Аллена Даллеса — Джона Форстера Даллеса, служившего стране на посту Госсекретаря САСШ. Но это не особо важно — достойный род, достойные люди.
Старик прилетел в Вашингтон прямым рейсом из Мадрида, рейсом британской авиакомпании «Бритиш Эйруэйс». Эту авиакомпанию он выбрал не по причине патриотизма, а по другой, гораздо более прозаической, — проще было списать командировочные. Самолетом был «Боинг-747», и большей частью в нем летели отпускники-американцы, выбравшиеся на две недели в старушку-Европу и теперь возвращающиеся домой. Именно поэтому большую часть самолета переделали под туристический класс — нечто среднее между первым и экономическим. Американцы вообще очень непосредственный и простой народ — поэтому в течение всего долгого ночного перелета через Атлантику кто-то шумел, дети то и дело сновали по проходу в туалет, а у старика разболелась голова и пропало настроение. Да… это тебе не «Веселый Роджер» — рейс «Лондон — Вашингтон», который пустили после того, как отменили полеты «Конкордов» из-за топливной неэкономичности, и в котором не протолкнуться было от чиновников…
Международный аэропорт Даллеса построили по новой моде — не как аэропорт, а как причудливое скульптурно-архитектурное сооружение, крыша которого представляла собой нечто вроде застывшей волны. От основного терминала шли ответвления, «потоки» — что-то вроде длинных застекленных коридоров, расположенных как раз на высоте посадочных люков самолетов. Все обходилось без трапов — самолеты просто подъезжали к этим потокам, выдвигалась «гармошка», и пассажиры переходили из самолета прямо в здание аэропорта. Очень удобно, если не считать того длинного пути, который приходится проделывать с сумками.
«Бритиш Эйруейс» обслуживалась в относительно новом «коридоре Е» вместе с самолетами канадских, мексиканских и римских авиакомпаний. Этот же терминал был ближе всего к линии легкого метро, но старик проигнорировал его. Для задуманного ему требовалась машина.
Честно пройдя вместе с гомонящими американцами по всему коридору, он вышел к таможенным
