— Мне не по душе ездить на иномарке. Ну ладно, раз ты так считаешь…

Вот каким образом мы оказались в то утро в новеньком «ягуаре» на пути в Клермон. Робер, правда, скрыл от нас, сколько литров бензина пожирает эта машина. Как и в автомобиле хозяина «Маленького купальщика» месье Фуршома, на панели управления были тумблеры от двух раздельных баков.

— Ну вот, наконец-то видны крыши Шартрского собора! — воскликнул отец, делая очередной вираж. — Нет, вы только подумайте, левый бак уже пуст! Эта машина меня разорит! Придется переключиться на правый. Каким тумблером надо воспользоваться?

— Справа, папа!

— Где это справа?

— Под правым циферблатом, посредине.

— Его надо поднять или опустить?

— Опустить.

— О-ля-ля! Надо быть инженером, чтобы управлять этим барахлом! Слишком сложно для меня. И к тому же она качается и менее устойчива на шоссе, чем любая телега. Лучше заправимся сейчас, не дожидаясь, когда и этот бак опустеет!

Останавливаться для заправки приходилось чаще, чем на «ДС». Заправщики узнавали отца на каждой станции. Приходилось давать автографы, в чем он никогда не отказывал.

— Жанна, сядь за руль. Ты сама попросишь, чтобы залили полный бак. Так меня не заметят.

Он съеживался на пассажирском сиденье, но это выглядело еще хуже! Повторялась сцена из «Разини», когда Сароян прячется в своем «ягуаре» и звонит Бурвилю, находящемуся рядом в «кадиллаке»!

— В конце концов, дети мои, это лучше, чем иметь неподвижную ногу на всю жизнь и распрощаться с карьерой!

Так мы доезжали до Coсюр-Юзин и таверны «Корзина с цветами», где неизменно останавливались, чтобы закусить.

— Вы не застали Шарля Трене! [16] Он только что уехал, — сказала нам в тот день хозяйка, свертывая в рулон бумажную скатерть. — Он написал тут целую поэму.

— Вы же не собираетесь ее выбросить? Лучше поместите в рамку! — запротестовал отец.

— Вы так считаете? Ладно, сохраним ее!

Моя мама обожала этого «поющего безумца», как его называли. Отец же, помимо Мориса Шевалье, отдавал предпочтение Луи Армстронгу, Нату Кингу Коулу и Фрэнку Синатре.

Отведав хорошо прожаренных лягушачьих ножек с рисом, под винцо из долины Луары, мы продолжали свой путь. В те времена не было алкотеста. Мама садилась за руль: это успокаивало отца. О том, чтобы дать порулить мне, не могло быть и речи. Когда я вел машину, он не спускал глаз со спидометра и жал на несуществующий тормоз на каждой развилке с криком: «Осторожнее!» Но мне все равно не нравилась коробка передач. Миновав Шантосе-сюр-Луар и замок Синей Бороды, а затем Ансенис, мы наконец достигали вершины Удонского холма.

Замок Клермон выглядел оттуда довольно зловещим в сумерках уходящего дня. Можно было предположить, что Кристофер Ли в роли Дракулы ожидает нас на крыльце. Мы предпочли отложить осмотр здания до утра.

Обходя всевозможный мусор, разбросанный по двору, мы направились к ферме вышедшей на пенсию Жозефины, с нетерпением поджидавшей нас. Хозяйством тут занимались ее дочь Мими и зять Жозеф. По случаю нашего приезда они принарядились по-праздничному.

— Господи, как же выросли Патрик и Оливье! Мадам де Фюнес, вы все такая же красивая! А вы, месье де Фюнес, слегка располнели!

— Это с тех пор, Жозефина, как я бросил курить.

Мальчишкой я проводил тут все каникулы, кормил огромных свиней, которые запросто могли бы проглотить меня живьем. Как же мне повезло, что еще в детстве я получил возможность именно тут открывать красоты природы! К счастью, родители никогда не ставили себя в смешное положение замысловатыми объяснениями о том, как происходит размножение у животных.

Месяц спустя поспешно установленная отцом сигнализация сработала посреди ночи. Разбуженные фермеры и соседи примчались, вооружившись охотничьими ружьями. Они обнаружили широко распахнутую, даже не взломанную, дверь на кухню: вор же благополучно скрылся! Столовую он посетил тоже, но, к счастью, гобелены висели на своих местах. На паркетном полу валялось огромное количество окурков. Мошенник, очевидно, проник утром во двор вместе с рабочими, а вечером они его заперли. Но когда пробило двенадцать часов, покончив с третьей пачкой сигарет «Житан», он, как в детективных фильмах, приоткрыл входную дверь, которая была связана с сигнализацией. Отец радовался, что воришку, на наше счастье, не хватил инфаркт — Луи де Фюнесу только недоставало трупа в своем доме!

Многочисленные закоулки в огромном замке тревожили его — воры вполне могли притаиться там. Не уверенный, что запер все ставни и выключил радиатор, он обходил комнаты по два-три раза. Растущая популярность внушала отцу опасение, что его дом привлечет грабителей. Погреб, гараж, часовня, нежилые комнаты, секретеры, шкафы — все тщательно запиралось по вечерам и открывалось утром. С большой связкой ключей он скрупулезно проверял все шкафы, хоть они и не содержали ничего ценного. Мама терпеливо ждала, когда он найдет нужный ключ, чтобы достать скатерть или кастрюлю! За столом приходилось долго дожидаться вина: отперев три замка в винный погреб, он часто приходил не с той бутылкой.

— Вот, я взял премилое белое винцо. Оно прекрасно пойдет с антрекотом. Я сейчас вернусь, принесу шампанского!

Вино имело для него большое значение. В погребе хранились лучшие сорта. Заказывая ежегодно десятки ящиков отменного бургундского у одного и того же торговца, сам он пил лишь вино с виноградников долины Луары.

Мы договорились с Оливье ничего не говорить в этой книге о смерти отца, дабы избежать столь модной в наши дни дешевой сентиментальности. Но как не упомянуть второго раза, когда сработала сигнализация? Это случилось в день его похорон! В то время как черный катафалк пересекал ворота, она завыла со страшной силой. Процессия замерла на месте: что случилось? Иные подумали было о сомнительной шутке. Жандармы тем временем обнаружили в замке одного из наших двоюродных братьев, которого по недосмотру оставили взаперти. Это он привел в действие сирену, пытаясь открыть дверь. А затем с бокалом коньяка спокойно дожидался, когда его хватятся.

Многие считают, что слава пришла к отцу после выхода «Разини». После долгого прозябания в безвестности «Фюфю», которого едва замечали, внезапно предстал боевым, агрессивным быком, терроризирующим съемочные группы, опрокидывающим куадрильо и грозно атакующим матадора- режиссера. Просто смешно это слышать! Его восхождение было постепенным.

Отец представлял себе карьеру как дом, чтобы попасть в который надо подняться по лестнице, на каждой площадке останавливаясь передохнуть. После подвала и первого этажа, когда он участвовал в массовках и играл случайные маленькие роли, отец добрался до второго этажа. Те, кто уже обосновался повыше, были любезны с молодым актером, но разговаривали покровительственным тоном. Вот, к примеру, Фернандель, повстречавшийся ему в Риме после съемок фильма «Пятиногий барашек», воскликнул:

— Что вы тут делаете, Луи?

— Я снимаюсь в фильме с Тото в главной роли. Фильм будет убогим, мне это крайне неприятно.

— А я ведь тоже снимаюсь в какой-то ерунде! Неприятно, а что поделаешь? Чтобы платить налоги и содержать семью, приходится сниматься в таких чисто «кормовых» фильмах! — успокоил он отца, немного