886 человек: удельные потери уже превышали «норму» Французской кампании вдвое.

При всех достижениях немцев в конце июня – начале июля уже можно говорить о кризисе оперативного маневра. Центр вырвался вперед – к Березине, оба фланга отставали, причем ни ОКБ, ни ОКХ, ни командующие группами армий не предпринимали никаких мер, чтобы выправить положение.

На северо-западе сложилась обстановка, чреватая «естественной» остановкой наступления на линии Западная Двина-Днепр. Удары танковых клиньев рассекли оборону советской 11-й армии, которая, разваливаясь, откатилась к Невелю. К северу 8-я армия более организованно, выполняя приказ командующего фронтом, отошла к Риге. Между армиями возник разрыв, который удалось прикрыть силами 5-й воздушнодесантной дивизии и 21-го мехкорпуса. С востока подходила не тронутая в приграничном сражении 27-я армия.

Этих мер не хватило бы для спасения фронта, поскольку корпус Манштейна уже был на восточном берегу Двины. Казалось, никто и ничто не мешает ему сбить не успевшую развернуться 27-ю армию, перехватить разведывательными батальонами 3-й механизированной дивизии переправы у Крустпилса и Риги, бросить главные силы корпуса на Остров. Такого приказа ждали в штабе корпуса, но фон Лееб распорядился сначала собрать 4-ю танковую группу вместе и подтянуть пехотные части. Лишь 2 июля Манштейн получил разрешение наступать на Резекне-Остров-Псков. Группа «Север» определилась со своими планами на следующий этап кампании.

Если фон Лееб ориентировал свои операции на северо-восток по директрисе Тильзит-Ленинград, то группа «Юг» склонялась к югу. 1-я танковая армия прорывалась от Ровно к Бердичеву, 17-я армия вслед за отступающими войсками 26-й и 12-й советских армий продвигалась от Львова к Проскурову.

Фон Бок оказался в наиболее сложном положении. Оперативная «пустота» перед фронтом «тянула» его группу армий к востоку – на Смоленск. Продолжающиеся бои в Минском «котле» связывали армию Клюге. А на обоих флангах зияли дыры, причем на юге, в Припятском районе, все еще маневрировала 5-я армия русских, не разбитая, выдержавшая приграничное сражение и ни разу не отступившая без приказа.

К середине июля для продолжения наступления немецкое командование могло использовать не более шестидесяти свободных дивизий. Это считалось достаточным: по мнению начальника Генерального штаба Гальдера, у СССР осталось на фронте только 46 еще не разбитых дивизий.

«В реальности дело обстояло для вермахта несколько хуже. Красная Армия развернула группу армий резерва Главного командования – 74 дивизии в трех эшелонах [63]. Учитывая недоукомплектованность советских войск, можно считать, что советская сторона выставила силы, эквивалентные 55–60 «расчетным дивизиям». Итак, фактически на фронте оказались равные силы. При этом стратегический баланс оставался пока в пользу немцев: их резерв, в виде сил, высвобождавшихся после решения задач, связанных с уничтожением окруженных группировок, прибывал на фронт быстрее, чем советское командование могло мобилизовать новые дивизии. Это означает, ко всему прочему, что немцы должны были себе позволить оперативную паузу. Советские войска от такой паузы не получали, в сущности, ничего, кроме возможности чуть лучше организовать стационарную оборону (то есть, если наступление окажется удачным, то советская сторона теряла большее число дивизий окруженными). Вермахт же приобретал множество плюсов: успевали отдохнуть танковые и мотострелковые соединения, оставалось больше времени для планирования операции, можно было получить более точную разведывательную информацию. (В середине июля германская разведка обнаруживает развертывание армий резерва противника, уже после начала сражений второй фазы кампании). При первоначальном планировании оперативная пауза была признана необходимой, и на нее отводилось целых 20 дней. (Точнее говоря, срок перехода ко второй стадии был назначен не позднее сорокового дня от начала кампании). Но немецкие генералы зачем-то торопились выиграть войну! Группа армий «Центр» докладывала, что для продолжения наступления ей нужна пауза всего в семь дней (кстати, она не получила и этой недели) [64].

Немцы, конечно, ведут борьбу за выигрыш темпа, но довольно странными методами. В действительности требовалась перегруппировка по всему фронту (на севере 16-я и 18-я армии уже начали мешать друг другу, на юге продолжение наступления в сложившейся – и уясненной командованием Юго-Западного фронта – группировке не сулило реального успеха, в центре откровенно не хватало войск). Операции ускорились бы, если бы, наряду с перегруппировкой, были бы введены в линию резервы ОКХ, а на их место переброшены свежие дивизии из Европы. За время, которое понадобилось бы на проведение указанных мероприятий, высвободились бы пехотные дивизии, ведущие бои в Прибалтике, в Белоруссии, в Молдавии и на Западной Украине, а верховное командование могло бы определиться с целями и планами на второй «такт» кампании.

(Внимание! На середину июля немцы еще не знают, что они будут делать за линией Западная Двина – Днепр. В тексте плана «Барбаросса», как мы уже указывали, этот этап войны не рассматривается; присутствует лишь указание, что «решение должно быть принято позже». «Позже» наступило, но командные инстанции продолжают молчать.)

«Здесь руководство вермахтом во второй раз совершило ошибку, допущенную при планировании операции „Рот“ (завершающая фаза Французской кампании) – оно считало, что война уже выиграна, и дальнейшие действия представляют собой прочесывание территории на предмет уничтожения разрозненных сил противника. Вспомним, однако, что и во Франции немцы столкнулись с тем, что противник сумел организовать новую линию обороны, прорвать которую „с наскока“ не удалось.

Во всяком случае, вместо обоснованной и запланированной паузы, развернулась серия сражений, центральным из которых, несомненно, является Смоленское. Начавшееся 10 июля, оно продолжалось по 10 сентября и определило ход и исход всей операции «Барбаросса». В рамках кампании смоленская битва должна рассматриваться как генеральное сражение, от исхода которого зависела судьба всей войны. Если немцы выигрывали ее быстро (к началу августа), перед ними действительно вновь оказывалась «пустота», столь благоприятная для наступления танковых соединений. Проигрыш означал остановку половины всех сил вермахта, что немедленно приводило к заметному ухудшению позиции обеих фланговых группировок и масштабному кризису на всем протяжении фронта. В Текущей Реальности немцы выиграли операцию, но медленно и с большими потерями. В результате группа армий «Центр» потеряла возможность вести осмысленные наступательные действия – перед ней уже была готова и занята войсками следующая линия обороны, не уступавшая предыдущей» [65]. Это оставляло шансы обеим сторонам.

Определив направление главного удара противника, советское командование предпринимает отчаянные усилия для того, чтобы создать прочный фронт если не по Березине, то по Днепру. В районе Смоленска и западнее развертывались пять новых армий – 22-я, 19-я, 16-я, 20-я, 21-я, а также остатки 13-й и 4-й армий (всего в первом эшелоне 24 дивизии, еще несколько соединений подошли позднее). В тылу, за Десной, формировалась резервная группа в составе 24-й и 28-й армий – всего 19 дивизий, В первом приближении этих сил было достаточно, чтобы «закрыть дыру» на Березине, с боями отойти к Смоленску, где занять устойчивую оборону.