таких случаях царица занимала место прежних божеств наряду с солнцем и своим супругом. Соответственно и просьбы, обращенные к ней, многоразличны, касаются как житейских, так и загробных благ.
«Хвала двойнику твоему, [Нефр-нефре]-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! (Да) даст она принимать хлебы, (приношение), выходящее (на жертвенник) пред (солнце), студеную воду, жертву во дворе солнечного камня (т. е. в глубине главного храма столицы)» (ЕА II: XXI).
«Хвала двойнику твоему, Нефр-[нефре]-й[от] Нефр-эт — жива она вечно вековечно! (Да) даст она память добрую пред царем, жалование (т. е. милость) его постоянно (?) повседневно» (ЕА II: XXI).
«Жертва, данная царем, жен(е) царев(ой) велик(ой), возлюбленн(ой) его, владычиц (е) обеих земель [Нефр-н]ефре-йот Не[фр]-эт — жива она вечно вековечно! (Да) дашь ты славить царя в доме его, [м]оего владыку, образовавшего (меня), сотворившего меня, явившего (меня)!» (ЕА II: IX).
«Жертва, данная царем, жен(е) царев (ой) велик (ой), возлюбленн(ой) его, владычиц (е) обеих земель [Нефр-нефре-йот Нефр-эт] — жива она вечно вековечно! (Да) даст она входить (во дворец) жалуемым, выходить любимым, память добрую пред царем» (ЕА II: IX).
«Жертва, данная [ца]рем, [жен(е)] царев (ой) [велик(ой), возлюбленн(ой) его, владычиц (е) обеих] зем [ель Нефр-нефре-йот] Нефр-эт — жива она вечно вековечно! (Да) даст она входить жалуемым, выход(ить) любимым, сладость сердца в Ах-йот» (ЕА V: IV).
«[Жертва, данная царем, жен(е) царев (ой) велик (ой)], возлюбленн(ой) его, владычиц(е) обеих земель [Нефр-нефре-йот Нефр-э]т — жива она вечно вековечно! (Да) даст она жалование (т. е. милость) свое остающимся, твердым, плоть, приобщенною радости, что дает она» (ЕА V: IV).
«[Жертва, данная царем,] — — — высок (ой) двумя перьями, блистательн(ой) венцами (?), любим(ой) (?) владык(ою) обеих земель! (Да) дашь ты видеть Йота — — —» (ЕА IV: XXXIX).
Очевидно, у солнцепоклоннических вельмож царица находилась на положении богини. Недаром кормилица ее величалась «взрастившею божественную» (ЕА VI: XXIV, XXV, XXXI два раза).
Молиться можно было, правда, и Тэйе. Домоправитель вдовствующей царицы Хойе поместил одно такое небольшое обращение к ней в своей гробнице в Ax-йот: «Хвала двойнику твоему, владычица обеих земель, освещающ(ая) обе земли красотой своею, м[ать] ца[ре]ва, жена царева великая Тэйе, владычица пищи, многая довольствием... — — — в жизни доброй, в приобщении к радости в ... — — —» (ЕА III: XIX). Но это — молитва в гробнице собственного служащего Тэйе. Впрочем, в самом солнцепоклонническом городе была найдена плита молебного вида с изображением Амен-хотпа III и его вдовы под лучистым солнцем их сына (JEA XII: I = ARK: VII = HTES VIII: XXII = AeKHK: XIII = STEA: 21 = CuAE: XXII
Откуда же пошло такое боготворение молодой царицы? Ни об одной другой царице за все предшествующие две тысячи лет существования фараоновского царства не известно ничего подобного. Известно, что Тэйе чтилась как божество в особом храме, но то было далеко на юге, около третьих порогов, за пределами Египта. А Нефр-эт чтили повсеместно и непрестанно вместе с солнцем и его сыном в самой столице государства.
Никакими догадками о том, что Амен-хотп IV мог быть обязан престолом женитьбе на «наследнице» Нефр-эт, боготворение ее, как и необыкновенное положение ее в целом, объяснить невозможно. Да и сами такие догадки лишены всякого основания, более того, начисто опровергнуты памятниками. Слабым опровержением была бы, конечно, ссылка на то обстоятельство, что среди известных нам по имени дочерей Амен-хотпа III нет Нефр-эт: ведь и о самом Амен-хотпе IV, несомненном сыне Амен-хотпа III и Тэйе, ничего не слышно до воцарения. Не является решающим и то, что надписи, без счета величая Нефр-эт «женою царевой великой», ни разу не добавляют «дочь царева»: добавлять это было не обязательно, а при том необыкновенно высоком положении, которое царица занимала рядом с Амен-хотпом IV как его супруга, быть может, даже неуместно. То, что опровергает те догадки, — это титло сестры царицы Нефр-эт, не раз появляющейся на памятниках солнцепоклоннической столицы вместе с царской четою и ее дочерьми. Будь эта особа дочерью Амен-хотпа III, ее не преминули бы величать «дочерью царевой»,[ 9 ] как величали при солнцепоклонническом дворе дочь покойного фараона и Тэйе Бок- йот («дочь царева от плоти его, возлюбленная его, Бок-йот» — ЕА III: IV, VI, VIII = IX, XVIII; «дом дочери царевой Бок-[йот]» — СА III: LXXXVI
Если сестра царицы не была царской дочерью, то таковою не была и она сама. Это, конечно, не означает, что Амен-хотп IV и Нефр-эт не были родственниками. По всей видимости, они были даже близкими родственниками. Когда еще не были выяснены отличительные признаки голов Амен-хотпа IV и Нефр-эт,[ 10 ] их, случалось, путали, а иногда это происходит и сейчас. Удивляться тому не приходится, потому что сходство действительно велико. У обоих утонченные худощавые лица с тяжелыми веками и нежно очерченным носом, черепа с выступающим затылком, длинные, тонкие шеи. То, что отличает голову царя от головы царицы, — это узкость лица, пухлые губы, отвислый подбородок и выгнутость назад шеи (у царицы шея выгнута вперед). Но эти отличия ни в коей мере не нарушают общего сходства. Амен-хотп IV и Нефр-эт были родственниками, но такое родство никак не объясняет необыкновенного положения царицы.
Объяснение дают сами солнцепоклоннические памятники. Они непрестанно восхваляют обаяние Нефр-эт и ее способность внушать любовь к себе. Она — «прекрасная ликом, приглядная в (головном уборе из высоких) двух перьев» (ЕА II: VII, ЕА V: IV, XXVII, XXIX, строка VII = TTA: 104), «умиротворяющая Йота голосом сладостным, своими руками приглядными со гремушками» (во время храмовой службы, ЕА VI: XXV, строки 21-23), «сладостная голосом во дворце» (ЕА V: XIII) и вообще «та, слыша голос коей ликуют» (ЕА V: XXVII, ср. XXIX, строка VII [= ТТА: 104] и XXXI, строка X). Она — «владычица приязни» (ЕА III: VI, ЕА IV: XXXI, ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ТЕА: XII
Однако все уверения и похвалы, в которых вдобавок немало условности и лести, бледнеют перед собственным свидетельством царя о его великой любви к царице. В те годы, когда основывалась новая столица, царь принес солнцу клятву о его новом городе, полную зароков и обетов, принес ее в самой торжественной обстановке и затем увековечил в разных местах на скалах вдоль городских рубежей. И, принося такую клятву, фараон клялся своим отцом-солнцем и своею любовью к жене и детям: «(Как) живет отец мой Ра-Хар-Ахт, ликующий в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, (кому) дано жить вечно вековечно, (как) услаждается сердце мое женою царевой да детьми ее, (из) которых (да) дастся состариться жене царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — за эту тысячу тысяч лет, (в течение коей) была (бы) она под рукою фараона — жив, цел, здоров! (и да) дастся состариться дочери царевой Ми-йот (и) дочери царевой Мек-йот, ее детям, (тем временем как) были (бы) они под рукою жены царевой, их матери, вековечно вечно!..» (ЕА V: XXVII-XXVIII).
Не менее живым свидетельством великой любви фараона к Нефр-эт и необыкновенной задушевности их отношений могут служить многочисленные изображения, эти отношения увековечившие. Взятые в своей совокупности, подобные изображения представляют нечто необычное, свежее в многовековом развитии египетского искусства.
В дворцовом покое сидит на скамейке царь, а у его ног на большой подушке — царица. Рядом одна маленькая царевна ласкает другую. Три царевны постарше стоят между родителями, и одна из них заигрывает с малышкой, которую держит мать (JEA VII: II = ИДEг: 369). Царская семья собралась в дворцовом покое. Теперь оба супруга сидят на скамьях. Царь поднял и целует в губы старшую царевну. На
