Мартин внушительно помолчал и совершенно неожиданно сменил интонацию.

— Но мы милосердны. Ты будешь жить и жизнью своей должен будешь заслужить наше прощение!

Бали стремительно поднял глаза. Его взгляд обежал лица людей и вновь уперся в пол.

Взгляд нехорошо царапнул Мартина. Что-то там было в его глазах, но что?

— Велика милость Богов! — откликнулся Бали бесцветным голосом.

Почувствовав, что добыча ускользает, Хэст, наливаясь кровью, трубно поинтересовался:

— Означает ли это…

— Да! — жестко сказал Мартин. — И вы должны учесть это.

Смириться с этим было почти невозможно. Хэст часто задышал. Железные кулаки заскрипели по рукояти меча. Помутившимся взглядом он оглядел господ заморских дворян (господин Инженер сочувственно улыбался). В горле у него заклокотало, и он, чтобы сдержаться, ухватил лавку и с размаху обрушил ее на какой-то сундук. По резной стенке метнулась трещина, и содержимое его с грохотом выкатилось под ноги рыцарю. Что-то блестящее очертило небольшой круг и легло у ног господина Штурмана. Бали вздрогнул. Лицо покрылось мелкими капельками пота.

— Ну, вот и договорились.

Мартин посмотрел под ноги и ткнул жреца пальцем. Тот уселся, почти упал на скамейку, словно хотел уберечь ее от рук рыцаря. Штурман отодвинул Хэста, наклонился над разбитым сундуком:

— Что это?

Бали не ответил. Ему было не до Мартина. Он смотрел на Хэста как на свою смерть.

— Что там? — спросил от двери Сергей. После того как они обнаружили в деревне утилизатор, способность удивляться у него пропала. — Аэроцикл? Набор акушерского инструмента? Аэроцикл нам был бы кстати.

Разгребя руками мусор, Мартин подобрал с пола фонарь из аварийного запаса. Такой же точно, как и у него самого. Повертев его в руках, он перебросил его Сергею. Бали дернулся было перехватить его, но Хэст внушительно заскрипел скамьей, и жрец не посмел сдвинуться с места. Инженер подхватил фонарь. Судя по тяжести, аккумулятор был на месте, но света прибор не давал. Сергей пощелкал кнопкой, но без видимого результата,

— Где хозяин? — спросил он, имея в виду хозяина фонаря. Бали не ответил, стараясь уследить за Мартином, ушедшим куда-то в темноту, и при этом еще не поворачиваться спиной к Хэсту.

Спустя мгновение оттуда послышался металлический лязг.

— Что-нибудь еще?

— Что-нибудь…

Он вышел, неся перед собой продолговатый ящик.

— Полевая метеостанция! — узнал ящик Сергей. «Новгородцы» склонились над ним. Глянув на маркировку, Сергей определил:

— Выпущена не меньше трех лет назад, а может, и больше, а включали ее около года назад.

— Что и требовалось доказать, — грустно подытожил Мартин. Он посмотрел на Бали. — Даже спрашивать страшно, что они с ним сделали.

Чтобы не говорить на эту грустную тему, Сергей нажал на кнопку «прогноз», но станция молчала. — Не трудись. Нет энергии.

Делать было нечего. Нужно было искать ответ на самый главный вопрос, но перед тем, как задать его жрецу, Мартин спросил Сергея:

— А может быть, он сам куда-нибудь делся?

— Правильнее будет думать, куда они его дели. Если мы будем думать так, то, может быть, и уцелеем.

Хэст Маввей Керрольд, до сих пор молчавший, подал голос от двери;

— Мы теряем время. Что мы тут ищем? Или у нас других дел нет?

По-своему он был прав. Ни его сестра, ни ремонтники в анабиозе от этого сидения ничего не выигрывали.

— Это очень важно для нас, — ответил Сергей. — Эти вещи принадлежат нашему соотечественнику. Возможно, он где-то здесь, и тогда он поможет нам.

— Очень важно?

— Очень, — подтвердил из темноты Мартин. — Он ведь дворянин, а дворяне должны помогать друг другу. К тому же, может быть, он сам нуждается в нашей помощи. Вы же видели, какое тут гостеприимство…

Дворянская взаимопомощь — дело для Хэста святое. Это «новгородцы» уже уяснили и без зазрения совести пользовались простотой туземца. Тот взмахнул руками, словно собирался улететь отсюда, но передумал.

— Тогда давайте спрашивайте, но только так спрашивайте, чтоб эта гадина отвечала… А хотите, я спрошу?

Хэст поднялся. Вцепившись в ставню, загораживающую окно, он сорвал ее, открыв свету путь в святилище. Снаружи раздался дружный вздох, превратившийся в песню. Под ее аккомпанемент допрос плавно сдвинулся с места.

— Что это? — для начала спросил Мартин, показав на метеостанцию. Бали уже пришел в себя, а может быть, песня напомнила ему, что у него еще есть силы для борьбы с пришельцами, и по его ответу стало ясно, что они уже упустили время. Он выработал свое отношение к посланцам Великого.

— В маленькой комнате Великий держал маленького Бога. Он делал погоду.

Мартин продолжал с выражением любезного интереса смотреть на него, а Сергей пробормотал:

— Он ненормален. У него все в голове перепуталось. И причины, и следствия.

— Притворяется, — не согласился с ним рыцарь. — Дайте-ка я его кинжалом.

Мартин повернулся к Маввею. Тот с совершенно мирным видом сидел под окошком и резал кинжалом лавку. Над головой его, словно грязные мысли, роились мухи. Он отмахивался от них, но работы не прекращал. Увидев, что Хэст занят делом, Мартин забеспокоился. Не связывались как-то в его голове резьба по дереву и Хэст Маввей Керрольд.

— А вы-то что делаете с лавкой?

— Ложку, — спокойно объяснил рыцарь. — Я вычерпаю у него из брюха все внутренности, если он будет молчать. Сперва разрежу, а потом вычерпаю и заставлю съесть.

Если он не перестанет валять дурака.

Мартин посмотрел на тупые заусенцы по краю ложки и в сомнении покачал головой:

— Пока не нужно. Он вполне логичен. Маленькая комната — маленький Бог. С головой у него все в порядке. А в большой комнате, видимо, большой Бог?

Бали молчал, зачарованно уставившись на лавку.

— Наверное, он делает неприятности? Как ты думаешь?

Сергей хмыкнул:

— Ошибаешься. Большой Бог может делать не какие-нибудь там неприятности, а исключительно Большие Неприятности.

— Конечно, — согласился Мартин. — Значит, и у нас с логикой все в порядке… Как это тут очутилось? Бали молчал. Его все больше интересовала лавка. Молчание его трудно было назвать высокомерным, но Мартин счел его вызывающим. Он дал жрецу полминуты, чтобы подумать, а потом тяжело вздохнул:

— Хэст, ваша ложка готова? Идите сюда. Но ложку применить не пришлось. Бали сломался и заговорил. Он говорил медленно, словно рассчитывал, что пришельцы испугаются страшной племенной тайны и оставят его в покое, но те только молча слушали.

Если убрать из рассказа Бали мистику и фантастику, то он сводился к следующему: несколько лет назад рядом с поселком в болото упал космический корабль. Из экипажа в живых остался только один человек. Великий Жо. Он был ранен и без туземцев не выжил бы, но дикари выходили его. Окрепнув, он перенес в деревню кое-что из уцелевшего оборудования, а корабль с течением времени засосало в трясину. Время от времени Великий Жо ходил на место катастрофы и однажды не вернулся со своей прогулки. Они долго ждали Великого, и вот наконец он прислал посланцев…