сепаратистов был пример Германии, которая получила внеблоковый статус и освободилась наконец от присутствия чужих войск, остававшихся там с окончания Второй мировой войны, – они надеялись, что смогут добиться для себя таких же уступок, каких добилась Германия. Они, очевидно, не понимали разницы. А может быть, им кто-то объяснил, что разницы просто нет и, если они единым фронтом выступят за «национальную независимость», то Запад и правозащитники их поддержат – и тогда через структуры ООН удастся выторговать внеблоковость и заставить Советскую армию уйти вглубь Союза. А там уже можно будет требовать перезаключения Союзного Договора и референдума по вопросу нахождения в составе СССР – процедуру за год до событий разработал Совет народных депутатов.
Понятно, что все эти подводные течения не были доступны взгляду обыкновенного войскового лейтенанта, однако Москаленко часто выходил в город, в одиночку и в компании, – и мог бы обратить внимание на то, с какими лицами его встречают и провожают местные жители. Традиционное прибалтийское дружелюбие сменилось настороженностью на грани страха. При появлении офицеров смолкал смех, улыбки превращались в гримасы. А однажды Москаленко спас русского студента, который возвращался поздно вечером в общежитие и нарвался на компанию сумрачных бритоголовых парней. Разбираться, кто прав, кто виноват, Юрий не стал, а быстро отмутузил главаря бритоголовых, обратив всю гоп-компанию в паническое бегство. Студент поблагодарил, но при этом пожаловался, что, наверное, уедет во Псков или в Ленинград, потому что жить в Прибалтике русскому человеку становится опасно для жизни. Москаленко похлопал его по плечу и легкомысленно сказал, что бояться тут нечего: обычное дело, гопников и в Ленинграде хватает, от них не бегать надо, а учиться бить.
Юрий и в самом деле полагал, что проблемы никакой нет, а есть отдельные эксцессы. А почему бы ему полагать иначе? Политика экономических реформ дала самые бурные всходы именно в Прибалтике. Здесь давно забыли, что такое дефицит – прилавки магазинов ломились от отечественных и импортных товаров, купить можно всё что угодно. Ну где еще в Союзе есть магазин, который торгует исключительно экзотическими яйцами: страусиными, перепелиными, полиплоидными (обычными куриными, но с двумя желтками)? А в Шауляе такой магазин расположился прямо в центре города. Цены здесь, конечно, были несколько выше, чем в среднем по Союзу, но и зарплаты не выглядели унизительными. Кроме того, Прибалтика находилась в списке приоритетных регионов по размещению заводов электронно- вычислительной продукции. Год назад была принята правительственная программа по тотальной информатизации страны. Как рассказывали на сетевых конференциях знающие ребята, должен был появиться новый универсальный носитель информации – «лазерный единый диск» или просто ЛЕД. Его уже окрестили «ледышкой», но самое интересное, что на Западе эта технология еще только начинала развиваться, а у нас ленинградский академик Жорес Алферов сумел наладить серийное производство дешевых «ледышек». По прогнозам Госплана, ЛЕД должны были занять рынок информационных носителей в течение ближайшего года, вытеснив капризные дискеты и магнитофонные ленты. Чтобы обеспечить потребительский спрос, на уровне Совета министров и Политбюро было решено развернуть глобальное государственное строительство – создать бесперебойные производства дисков в европейской части СССР и в странах СЭВ. Прибалтике в этой программе отводилась ключевая роль, здесь предполагалось сосредоточить главные заводы и органы управления – что означало повышение средней занятости, заработков и строительство новых городов с градообразующими предприятиями. Чему тут жаловаться?
И еще из положительных моментов. В Прибалтике издавалась масса литературы на самых разных языках: газеты, журналы, книги. Такого количества названий Москаленко не видел больше нигде. Имелись даже американские центральные газеты: «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал», – которые в той же Москве днем с огнем не сыщешь. То есть советские прибалтийцы жили куда как устроеннее и интереснее, чем, например, поляки, – однако почему-то продолжали оставаться недовольными, любили порассуждать за кружкой пива о независимости и том, как им хорошо будет жить после ее обретения. Это было странно, это было непонятно – тем более что любому очевидно: в современном мире нельзя быть абсолютно независимым, все страны зависят друг от друга в той или иной степени, современное государство не способно обеспечивать возросшие потребности своих граждан, находясь в изоляции. Только Северную Корею можно назвать более независимым государством, чем все остальные, – но там взрослые и вполне работоспособные люди живут впроголодь и ходят в обносках. Неужели прибалтийцы мечтали о таком – голоде и обносках? Наверное, нет. Наверное, они всё-таки надеялись, что вместо СССР вступят в какое-нибудь другое политико-географическое объединение: например, в формирующийся Европейский Союз или даже… в НАТО! Очевидно, это была иллюзия (вряд ли ЕС и НАТО захотели бы принять в свой состав социалистические государства), но иллюзия вредная – ведь она внушала надежду на лучшее будущее, которое предполагалось строить за счет других.
В общем, Москаленко, который привык считать окружающих разумными и ответственными людьми, не верил, что всё это всерьез. И очень удивился, когда в авиаполку отменили отпуска и увольнительные, а на недоуменные вопросы замполит отвечал, что в Литве очень тревожно, в Вильнюсе проходит многодневный митинг с требованием независимости и появились группы вооруженных людей, которых никто не контролирует. Потом пошла информация по Центральному телевидению и в сети – оказалось, что на стороне митингующих выступили местные власти.
Это продолжалось очень долго – день за днем, неделей за неделей: литовцы митинговали, офицеры, запертые в части, тихо зверели, Москва не предпринимала активных действий, словно ее это совсем не касалось.
И вот в одну тихую ночь военнослужащих авиаполка подняли по тревоге, выдали всем автоматы из арсенала. Было ощущение, что началась война. Однако в случае войны летающие офицеры должны быть в воздухе, а их вместо этого вооружили и, как обычных солдат срочной службы, рассадили по грузовикам. Потом долго и без объяснений куда-то везли. Остановились и полночи продержали в незнакомой местности. Вдалеке шел бой. Слышались выстрелы, а потом заухал миномет. В темноте лица товарищей были почти совсем неразличимы, но Москаленко чувствовал общее напряжение, охватившее их отряд, – казалось, что вибрирует воздух. Серый промозглый рассвет офицеры встретили усталыми, голодными и продрогшими до костей. Грузовики стояли на въезде в Вевис, что под Вильнюсом. Городок впереди выглядел вымершим – пустые мокрые улицы, не слышно даже птиц. Потом, ближе к полудню, появились местные жители – поглядывая с опаской, они проходили мимо, шептались между собой, но видно было, что никаких агрессивных намерений у них нет. К часу дня из штаба поступил приказ – колонна развернулась и направилась обратно.
Позднее Москаленко и другие офицеры узнали, что произошло той ночью. Пока шел многодневный митинг, националисты из движения «Саюдис» создали боевые отряды и получили доступ в армейский арсенал. Действуя быстро и решительно, они взяли под контроль ряд значимых объектов, в том числе – телецентр, откуда немедленно пошла трансляция выступлений лидеров «Саюдиса» с призывами к вооруженному восстанию. У телецентра собралась огромная толпа молодежи, автоматическое оружие раздавали любому желающему. Сначала в Москве решили ввести в Вильнюс войска, но вовремя одумались: неподготовленная войсковая операция могла привести к бойне с огромными жертвами. И поэтому поднятые по тревоге армейские подразделения остановили на подходах к городу, а в саму столицу Литовской ССР вылетели два самолета с бойцами легендарного подразделения «Альфа», деятельность которого уже была воспета в книгах, пьесах, в фильмах и телесериалах. И в очередной раз «Альфа» подтвердила свой высокий статус лучшего спецподразделения в стране – бойцы прошли сквозь разгоряченную и вооруженную толпу, не сделав ни единого выстрела, ворвались в телецентр и захватили операторскую, пленив находившихся там лидеров и боевиков «Саюдиса». Обнаружив, что инициатива ускользает, националисты пошли на штурм – началась перестрелка, был подожжен первый этаж телецентра, однако «альфовцы» отбивали атаку за атакой, пока на помощь не подошли десантники Авиакосмических войск и полк внутренних войск МВД. Лишенные руководства националисты были рассеяны, в Вильнюсе ввели чрезвычайное положение и комендантский час.
Почти год после этого в Литве шли судебные процессы. В антисоветском заговоре оказались замешаны руководители местных коммунистов и даже высшие офицеры литовской госбезопасности. Как и в случае с Азербайджаном и Арменией, реакция Москвы была жесткой – Борис Николаевич Ельцин показал, что тоже может бороться с сепаратизмом на национальных окраинах страны. Было арестовано свыше десяти тысяч человек, около тысячи приговорены к высшей мере наказания за измену Родине и попытку государственного переворота.
