Харвуд отвязал деревянную шкатулку со своего пояса, зубами поддел крышку и снял ее. Шэнди не видел, что там внутри. Харвуд подошел к Френду с Бет и подставил шкатулку под руку Бет.
– Пусти-ка кровь, Лео.
Шэнди рванулся было вперед, но Френд, облизывая губы и полузакрыв глаза, опередил его и уколол ей палец своей шпилькой. Это вывело ее из полудремотного состояния. Она заглянула в шкатулку, куда капала кровь из пальца, взвизгнула и метнулась прочь, на четвереньках карабкаясь по скользкому склону.
Шэнди бросился за ней, догнал и обхватил за плечи.
– Все уже позади. Бет, – выдохнул он. – У вас только поранена рука, но мы остались в живых. Думаю, мы скоро отправимся в обратный путь. Худшее уже…
– Это голова моей матери! – взвизгнула Бет. – В этой шкатулке голова моей матери!
При этих словах Шэнди невольно с ужасом оглянулся на Харвуда. Тот сидел в грязи, запирая крышку шкатулки, его лицо прямо-таки лучилось от радости. А Лео Френд застыл на месте, голодным взглядом провожая Бет. Однако Дэвис и Тэтч смотрели на однорукого с изумлением и отвращением.
Харвуд с усилием поднялся на ноги.
– Назад, – сказал он. – Назад, к морю.
От возбуждения и ликования ему было трудно говорить.
Путники с трудом вскарабкались вверх по склону. Наверху Шэнди обхватил Бет за талию и пошел рядом с ней, хотя она и не замечала его присутствия.
Мост пропал. Харвуд вел их теперь по грунтовой дороге меж вересковых полей под ненастным небом. Вдали поднимались горы, и когда Шэнди оглянулся, он увидел каменные строения за высокой стеной, похожие на монастырь. Приглядевшись получше, он различил на стене над закрытыми воротами тоненькую фигуру с длинными развевающимися волосами.
От безжизненно плетущейся рядом молодой женщины ему не удалось добиться никакого отклика, но когда он оглянулся назад и помахал той девушке, которая стояла на стене, она помахала ему в ответ – с благодарностью, как ему показалось.
Харвуд и Френд благополучно довели их до полосы темного песка, где все нашли свои еще горячие сапоги и ножи; затем два мага вновь воспользовались лампой с прорезями в колпаке, чтобы отыскать дорогу к горящему факелу, который Харвуд оставил воткнутым в песок. Наконец они вернулись в привычный мир. Даже черные джунгли Флориды казались теперь Шэнди по-домашнему уютными, и он радостно вдыхал запахи болота, как человек, вернувшийся к ароматным лугам своего детства.
После того как он помог Дэвису и лунатику-Боннету запалить все факелы и столкнуть лодки на воду, он взял Бет за руку и провел к лодке, которую занимали они с Дэвисом.
– Вы поплывете обратно, – сказал он твердо. Харвуд услышал это и начал страстно возражать – но несколько секунд не мог выдавить из себя ничего, кроме младенческого агуканья. Потом он взял себя в руки, закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и начал снова:
– Дочь… останется… со мной.
Настойчивость Харвуда встревожила Шэнди. Ему казалось, он догадался о планах Харвуда, но теперь у него возникло подозрение, что здесь крылось куда больше, чем он предполагал.
– Зачем? – осторожно спросил он. – Она же больше вам не нужна.
– Ошибаешься, парень, – поперхнулся от возмущения Харвуд. – Просто я… да как это объяснить… взвел курок, а выстрел последует… на Рождество. Маргарет останется… хочу сказать… ее дитя… останется со мной.
– В-верно, – вставил Френд, дергая слюнявой нижней губой. – М-мы п-позабот-тимся… – Тут он сдался и мотнул головой в сторону лодки, где сидел Боннет.
Внезапно до Шэнди дошло, каковы в действительности могли быть планы Харвуда. Он решил проверить свои подозрения тотчас же. Шэнди не беспокоило, не испугает ли он Харвуда, а Бет была слишком погружена в себя и почти не обращала внимание на происходящее вокруг. Он схватил нож и приставил лезвие к горлу Бет, держа его так, чтобы Харвуду не было видно: на самом деле девушке ничто не угрожает.
Торжествующее выражение на лице Харвуда в мгновение ока сменилось паническим ужасом. Он упал на колени прямо в лужу, они с Френдом что-то злобно забормотали.
Опасения Шэнди подтвердились, и он злорадно улыбнулся.
– Значит, договорились, – сказал он и, пятясь и не опуская ножа, повел Бет за собой к шлюпке, где ждал озабоченный Дэвис.
Харвуд умоляюще обернулся к Тэтчу и, простирая руки, невнятно замычал.
Тэтч, с прищуром наблюдавший за разыгравшейся в свете факелов драмой, медленно покачал головой.
– Я выполнил свои обязательства, – сказал он. – Вмешиваться я не стану.
Шэнди и Бет, похожая на сомнамбулу, забрались в лодку, Дэвис поспешно оттолкнулся от берега, и Шэнди спрятал нож в ножны.
Как оказалось, Боннет был способен направлять лодку только прямо вперед, и Лео Френду с его массивным задом пришлось самому сесть на банку, сильно накренив при этом лодку, и взяться за весла своими холеными пухлыми ручками. Харвуд сгорбился на корме, упершись рукой в колено и тяжело дыша.
Тэтч резким толчком весла вывел свою лодку вперед. Факел на носу ярко высвечивал контур его головы с гривой всклокоченных волос, и Шэнди это напомнило затмение солнца.
– По всей видимости, – заметил Тэтч, – мой гребец уже больше не появится.
Харвуд поднял голову и с усилием ответил:
– Нет. Как и твои привидения. Пока горят факелы… пока тлеет трава… они все останутся здесь.
– Тогда будем надеяться, что я сумею вспомнить дорогу.
Френд испуганно заморгал:
– Что? Но вы же провели нас вверх по реке, теперь осталось лишь вернуться…
Дэвис расхохотался:
– Ты ведь не забыл оставить след из свежих хлебных крошек, а, Тэтч?
– Как же, держи карман шире, – недовольно откликнулся Тэтч, толкая лодку вперед. – Но если заблудимся, справимся о дороге в первой же попавшейся таверне, на которую набредем.
Три шлюпки медленно продвигались вперед во влажной темноте, разгоняемой только оранжевым пламенем факелов. Головы белесых грибов, усеивавшие берега, теперь молчали, издавая лишь прерывистый скрип, напоминавший тихий храп.
Через некоторое время протока, по которой они плыли, расширилась, и стало возможно нормально грести. Шэнди снова уселся на носу лодки, чувствуя себя куда спокойнее, поскольку не приходилось все время отталкиваться от берегов и корней.
И тут его охватил внезапный гнев, горячее желание убить кого-нибудь. Он бросил свирепый взгляд на Харвуда, но тот сидел жалкий, понурый, а Френд повизгивал всякий раз, налегая на весла. Шэнди понял, что гнев, который он сейчас испытывал, отличается от его собственного. Его эмоции были бурными, гнев, смешанный с ужасом, душил его, но то, что он испытывал сейчас, было привычной злобой, исходившей от разума слишком эгоистичного, чтобы испытывать ужас.
Тэтч вскочил на ноги и выхватил факел из крепления.
– А, это опять наш дружок, эсте фаста, – пробормотал он негромко. – Не терпится ему порычать на нас да помахать ветвями перед нашими носами.
Эта лесная тварь, казалось, все слышала, ибо Шэнди явственно различил в затопивших его миазмах ярости нотку горького юмора.
Шэнди ощущал, как это нечто хищно наклоняется над шлюпками. Воздух стал тяжелым, Шэнди дышал с трудом. Инстинктивно он схватил горсть травы и швырнул на горящий факел. Вонючий дым заклубился, потянулся ввысь, к своду лиан и мхов над головой.
