собой Дианта.

— Идем со мной, Ди… — звал Дамир не только вслух, но и посылая по установившейся связи приказ, которому нельзя было не следовать. Он надеялся, что смог найти лазейку в стене обстоятельств и условий.

— Опомнись…

Поздно! Ничего не оставалось, как прыгать вслед за ним.

Стоя у окна, король рассеяно вертел в руках статуэтку синего дракона, бездумно следя за постепенно светлеющей дымкой рассвета. Неумолимо накатывал седьмой день после побега Дианта, и предыдущие шесть казались как минимум шестью годами, особенно после исчезновения волшебницы. Все, что смог представить Фестер, было донесение одного из его наблюдателей о том, что в ту ночь в Храме объявлялся странно одетый мужчина с вороном, и торопливая записка о том, что принц найден, в порядке и чародейка отправилась за ним. Это еще позволяло сохранять слабенький проблеск надежды.

Ансгар и сам не мог бы сказать, для чего он опять ездил в Шпассенринк, почему взял с собой дракона, но Диант наверное любил эту статуэтку, ведь он ни разу ее не тронул.

Король вздрогнул, осознав, что подумал о сыне в прошедшем времени. Страшное на самом деле слово — «любил»… Как приговор.

А что еще Диант любил? Ансгар со стыдом признал, что знает о нем, оказывается, совсем немного. Король попробовал вспомнить свое детство, но в памяти возникло только яркое мельтешение, в котором обязанности наследного принца чередовались с каверзами и наказанием за них взбалмошной компании так называемых юных отпрысков знатнейших фамилий, успешно прошедших трудный путь развития от бесенят до полноценных чертей.

Правда, и покойный Альет не отличался тихим нравом, хотя и радел за дисциплину, — Ансгар даже улыбнулся, вспомнив отца, — главное было не быть пойманым…

Внезапно тишину раннего утра разорвал странный звук: как будто в гулкой пустоте лопнула гигантская перетянутая струна. От неожиданности синий дракон едва не оказался на полу, — разумеется, еще при строительстве дворца традиционно была предусмотрена в том числе магическая защита, дань более беспокойным временам, и налившийся свинцовой тяжестью государственный перстень, на котором она была завязана, недвусмысленно указывал на то, что она-то и сработала. Невозможно представить, что это было нападение, и сомнений у кого могло хватить наглости вломиться в резиденцию Его Величества тоже не возникло. Ансгар опередил перебуженного Эрнста, грубо вырванного тревогой из весьма дорогостоящих объятий знаменитой Флоры (она же добрая подруга мастера Фестера), и даже собственную охрану, что бы увидеть, как отдача разорванного вторжением в клочки старого заклятия, бросила черную фигуру на плиты небольшого кабинета, где вечность назад зеленоглазая волшебница внимала королевской просьбе.

Темный все же удержался на ногах, лишь упав на колено, и не выпустил поддерживаемого им мальчика, словно прикрывая его собой.

— Умница, Ди!

— …с ума сошел, у него сил не хватит! — а вот и сама пропавшая волшебница, правда сейчас больше похожая на фамильное привидение.

— «Радугу» давай! — хрипло отозвался чародей.

На нее не пришлось отдачи, но и переход дался нелегко, Лизелла тоже вцепилась в него, трясущимися руками вливая в принца нечто из склянки.

Ансгар встретился взглядом с проясняющимися глазами сына и ощутил, что — нет, сердце не дрогнуло, не разорвалось, не зашлось в неровном ритме, — оно просто перестало существовать, ибо вместе с пониманием в них поднимался безнадежный ужас.

— Нет… — одними губами проговорил Диант.

Последние жалкие осколки его мечты, еще сохраняющие подобие жизни благодаря негаданной изумительной встрече с синеглазым волшебником, в этот бесконечный миг — неотвратимо таяли, — как снежинки, беспомощно летящие на кипящую лаву.

— Больно… — укоризненно шепнул мальчик.

Впервые вслух.

— Держи!! — взвизгнула перепуганная Лизелла за мгновение до того, как пресловутый барьер взорвался.

— Держу…

А что он еще сказать-то может? Одновременно вытягивая в себя из сознания Дианта всю боль, страх, отчаяние, безнадежность (какой идиот придумал, что это придает черным магам сил?!) и пытаясь повторить то, что однажды было сделано для него.

— Да какого хрена ты там стоишь, чародей гребаный?

О, полная экспрессии фраза была произнесена именно очаровательными женскими губками. В данный момент неудержимо дрожавшими, — потому что даже Дамир не сможет долго удерживать Дианта на тонюсеньком мосту, за которым возврата не бывает…

И надо отдать должное Эрнсту, он все-таки вышел из ступора, и бросился на помощь умирающему ребенку.

— Вон! — рявкнул на остальных любопытствующих немного опамятовавший Ансгар, хотя теперь, благодаря предпринятой темным этакой эскападе, скрыть что-либо было уже не возможно.

— Все…

Разворачиваясь, король с облегчением поймал кривую улыбку черного мага, и увидел, как согласно кивает хмурящийся Эрнст.

— Идиот! Ты его чуть не убил! — высказалась Лизелла: после всего пережитого сил на вежливость и прочие заморочки у нее не осталось. Страх за мальчика понемногу отпускал, но ее все еще потряхивало.

— А у нас что, был какой-то выбор? — огрызнулся Дамир поднимаясь.

Его идея была проста до примитивности и исходила из того основания, что все имеет свой предел прочности. Времени подбирать отмычки к запертой двери, у них не было. «Зеркало» нельзя ломать, нельзя снять, не повредив принцу, но оно может разбиться само, достигнув отведенного порога. Правда, для этого пришлось подвергнуть Дианта очередному испытанию, поставить перед тем, что неизбежно обернулось сильнейшим потрясением. Решение не менее изуверское, чем остальные, но по крайней мере оно давало возможность ему компенсировать потери от прыжка и последствия разрушения барьера сразу, а не после того как у Дианта остановится сердце от шока. Проверять, как долго он сможет удерживать мальчика на грани, Дамир счел неоправданным риском, к тому же рассудил, что в Винтре Диант сможет получить профессиональную помощь целителей. Однако сейчас, когда расчет его оказался верным, приходилось подумать уже о том, каким образом справиться с новой травмой от того, что для принца несомненно выглядело чудовищным предательством.

Не без оснований.

— Может, кто-нибудь соизволит наконец выдать Его Высочеству хотя бы подстилку?! — титул мальчика, лежащего у темного на руках без сознания, прозвучал с едкой горечью сарказма и уподобился пощечине для короля Ансгара, тем не менее подействовавшей отрезвляюще.

— Прошу, — он сам указал дорогу. В свои покои, — благо по традиции эти король и королева спали отдельно.

— Лиз, — замешкался вдруг Дамир, — Хаген…

Лизелла моргнула, только тут замечая, что ворон остался в орочьем становище, на своем шестке в шатре: не до него было. Под непонимающими взглядами, она взяла его за плечо, ведя вслед за королем коридорами дворца.

Принадлежность к категории темных, о которых буквально кричала каждая деталь облика и манер чародея, не вызывала сомнений. Король едва не морщился, ловя озадаченные взгляды и шепотки,