«Почему эта чертова толстуха расселась рядом с нами, как у себя дома, и не собирается уходить?» – думала Линда. Незваная гостья, покопавшись в крохотной сумочке-кошельке, выудила оттуда табличку с именем, из тех, что носят на груди.
– Эми, я принесла тебе твой бейдж.
– Спасибо. – Та прицепила его на блузку. На табличке значилось: «Эми Гарлэнд. Приветствующая».
– Вы уж простите ее, – обратилась Харриет к Линде. – Эми часто забывает свой бейдж, а людям невдомек, с какой стати к ним подсаживаются и донимают вопросами.
– О, мне и в голову ничего такого… Я сразу подумала: какая интересная и приятная собеседница. – Линда силилась непринужденно улыбнуться Эми.
«Чепуха, ты думала совсем о другом», – упрекнула себя Линда, когда заиграла музыка и началась месса.
Джина встречает другого толстого коротышку
Понедельники Джина ненавидела. После выходных у нее, как правило, начиналось похмелье. Не обязательно с перепоя, скорее потому, что в выходные она укладывалась днем на часок-другой, а потом допоздна не ложилась. Джина сделала маленькое открытие: в воскресенье невозможно лечь спать рано. Этому не способствовали ни сон до обеда, ни поздний выпуск программы «Развлечения сегодня», который по выходным был на час длиннее, чем в будни.
Вчера Джина не ложилась дольше обычного. Все воскресенье она не выходила из квартиры и даже толком не оделась, а тупо смотрела телевизор, где по пятому каналу повторяли старые сериалы, и время от времени клевала носом. Воскресный день пропал зря. До поздней ночи Джина смотрела по видео «Звуки музыки» (подарок бабушки на Рождество) и с самого утра в понедельник не могла отвязаться от мотива «Нам покорятся все вершины», назойливо крутившегося в голове.
День начался паршиво. Стоя на четвереньках в узкой юбке и туфлях на высоком каблуке, Джина пыталась выманить Гомеса из-под кровати. Она забыла закрыть дверь в спальню, когда привела собаку домой после утренней прогулки, – большая ошибка! Войдя в квартиру, Джина отстегнула поводок от ошейника: Гомес пулей пролетел через гостиную в спальню и скрылся под кроватью. Там он чувствовал себя в полной безопасности.
Гомесу никогда не удавалось долго просидеть дома, не проштрафившись, поэтому Джина, уходя на работу, закрывала его на кухне. Псу не нравилось сидеть взаперти на кухне, поэтому он спасался как мог.
– Гомес, иди сюда, малыш… Смотри, вот твой поводок. Гулять, Гомес, гулять! – взывала Джина, тряся поводком у самого пола. Ответом ей был выразительный взгляд из-под кровати, говоривший: «Нашла дурака».
Когда Джина пыталась дотянуться до пса, сидевшего под изголовьем, он проворно отскакивал. Джина бегом огибала кровать, становилась на четвереньки и шарила рукой по полу, но Гомес уже снова сидел под изголовьем.
– Гомес, ну будь же человеком! – в отчаянии возопила Джина, хватаясь за спинку. Кровать со скрипом отъехала от стены на несколько футов, открыв взору прижавшегося к полу песика. Встретившись глазами с хозяйкой, Гомес опрометью кинулся под кровать, готовый продолжать эту замечательную игру. Джина взглянула на часы. Пора поспешить к Дэнису, чтобы уложить волосы перед работой. Летом Дэнис все выходные безвылазно торчал на пляже в Рехоботе, штат Делавэр, но они с Джиной были друзьями, поэтому он согласился принять ее в семь утра, до открытия салона, и поколдовать над ее прической.
– Ладно, твоя взяла, – махнула рукой Джина и на бегу подхватила сумку.
Как только за хозяйкой захлопнулась дверь, Гомес высунул голову из-под кровати и громко тявкнул – ура, победа!
К банку Джина подъехала в четверть десятого. В отличие от многих ей повезло: она ездила на работу по почти свободной полосе шоссе – отделение банка находилось в Арлингтоне, ближайшем пригороде Вашингтона. Однако наивно было бы полагать, что Джина всегда появлялась на работе вовремя. Въехав на открытую стоянку, она посидела минуту-другую, не выключая зажигания. Ей хотелось дослушать радиопередачу. Джина привыкла слушать радио по утрам: шутки ди-джеев поднимали ей настроение. Этим утром передавали репортаж о какой-то женщине, бойко протиравшей лобовые стекла автомобилей, которые с черепашьей скоростью двигались в плотном утреннем потоке. Причем из одежды на ней были только трусики-бикини. Радиоведущий заявил, что появление полуобнаженной поборницы чистоты привело к образованию настоящих транспортных пробок от Кей-стрит до проспекта Конституции. Он также сообщил, что полиция уже арестовала виновницу. Сидя в машине, Джина от души посмеялась. Да, некоторым доллар покажи – нагишом по улице побегут. С этой мыслью она выключила мотор, нехотя выбралась из машины и пошла к банку.
– Доброе утро, Джина. Какой прекрасный пример ты подаешь коллективу, выказывая столь исключительную пунктуальность, – съязвила Линда, заметив, что подруга опоздала. Впрочем, к ее сарказму примешивалась изрядная доля дружеского участия.
– Тебя когда-нибудь посещало чувство, что из постели сегодня вылезать не стоит? – серьезно спросила ее Джина.
– Конечно. Это называется «черная полоса». – Линда понимающе кивнула. – Кстати, что с твоими волосами?
– Кофе уже кто-нибудь сварил? – не ответив на вопрос, осведомилась Джина.
– Нет, я сама только что пришла.
– Почему в окошке для водителей[8] принимает Келли?
– Боб опять опаздывает. Я попросила Келли заняться очередью, пока он не соизволит появиться.
Вздохнув, Джина направилась в закуток, оборудованный под кухню, и включила кофеварку. Она не могла жить без кофеина, особенно по утрам. По понедельникам Лиз, начальница отделения, не показывалась на работе до полудня, и на это время ее обязанности возлагались на Джину, а та сегодня, как назло, снова опоздала. В отсутствие начальницы Джине всего-навсего приходилось следить за работой служащих банка и ставить свою подпись на крупных трансакциях, но таких мелочей набирался вагон и маленькая тележка. Эта суета отнимала у Джины все утро. Начальницу Джина недолюбливала. Лиз, высокая, крупная и широкоплечая дама, разговаривала басом. Отчаянные попытки Лиз выглядеть
