доказательств, я бы добился его оправдания. Но, как я уже сказал, он во всем признался, и теперь мне остается только снизить меру наказания. Тяжелое детство, плохая компания и тому подобное. Словом, как и положено, – заключил адвокат, решив выпить напоследок еще виски.

– Пойдем отсюда, – послышался рядом шепот Магнуса, и, не дожидаясь ответа, он потянул Ивонн к изгороди, а затем втолкнул в имевшуюся там брешь.

– Почему такая спешка? – спросила Ивонн, встав на ноги с невозвращенным бокалом вина в руке.

– Одному типу захотелось, чтобы я пошел к нему и посмотрел его компьютер, который начал глючить. Поскольку он живет всего через два дома отсюда, он посчитал, что мне ничего не стоит ненадолго отлучиться с вечеринки.

Они оба были всего в паре сотен метров от «мазды» Ивонн.

– Я хоть и выпила стакан вина, но думаю, что смогу сесть за руль. Тебя подбросить домой? Мы можем доехать до улицы Орхидей и забрать оттуда твои вещи.

Но Магнус не собирался возвращаться домой.

– Я переночую в твоем саду. То есть там, где ты работаешь. Я уже спал однажды в зарослях той высокой травы. Классное местечко.

– О’кей, надеюсь, что ты выспишься на славу. И благодарю за чудесный вечер, – сказала напоследок Ивонн.

Однако в эту ночь она сама не сразу смогла заснуть. Лежала в своей огромной кровати, уставившись в темноту. Как только забрезжил рассвет, она встала, приняла душ, сварила себе кофе и принялась метаться по пустой квартире с чашкой в руках. Взяла папку с полицейским рапортом о смерти любовницы Бернхарда. (С чувством глубокого отвращения она засунула когда-то ее в самый дальний угол ящика письменного стола, а потом забыла вернуть.) Ивонн села за стол и, в то время как за окнами занимался новый теплый летний день и город вновь пробуждался к жизни, медленно, страницу за страницей, стала внимательно просматривать документы.

– Нора, когда ты хочешь взять отпуск? Было бы неплохо, если бы я уже сейчас был в курсе.

Бернхард сидел верхом на стуле, опустив голову на лежавшую на его спинке подушку. Его широкая спина была обнажена: Ивонн растирала ему маслом плечи, а он сидел прикрыв глаза от боли и удовольствия.

– Тебе наверняка захочется навестить твою сестру в Штрёмстаде? Или в Уддевалла?

– Возможно, – ответила Ивонн: она уже не помнила, какой город тогда называла.

Обнаженное тело мужчины удивляло ее все больше и больше. В одежде Бернхард производил впечатление сонного и немощного. Но когда снимал рубашку и становились видны крепкие мышцы его шеи, плавно переходившие в широкие плечи, он выглядел как настоящий борец, пусть невысокого роста, но при этом довольно сильный и выносливый.

– Я тут подумал, что ты… ау! – взвизгнул Бернхард. – Ничего, продолжай. Я подумал, что в отпуск ты можешь пойти в июле, недели на четыре. Так пойдет?

– Превосходно.

– А перед этим Хелену еще раз отпустят домой. На этот раз уже на сорок восемь часов. Было бы здорово перед ее приходом навести здесь полный порядок.

– А зачем? Она же все равно переставит все по-своему.

– И все же. В знак того, что ее здесь ждут.

– Меня очень удивляет, что Хелена так важна для тебя. И это после того, что она совершила. А ты никогда не боялся ее?

– Боялся?

Бернхард оторвал голову от спинки стула, и подушка упала на пол. Ивонн подняла подушку и снова положила ее мужчине под голову.

– А почему, собственно, я должен ее бояться?

– Потому что, судя по прочитанному мной в полицейском рапорте, у нее, похоже, просто ледяное спокойствие. Большинство женщин стали бы кричать и ругаться и наверняка швырять вещи. А она вместо этого на протяжении двух недель делала вид, будто ничего не произошло, а потом заколола свою соперницу ножом – одного только этого уже достаточно. Ты никогда прежде не думал о том, что такое может снова когда-нибудь повториться?

– Такое больше никогда не повторится, – резко возразил Бернхард.

Выпрямив спину так, что подушка снова повалилась на пол, он обернулся к Ивонн:

– Ты ошибаешься. Хелена – не какой-нибудь злобный монстр, скорее наоборот. Она – самый добросердечный и самоотверженный человек, которого я знаю!

Бернхард встал и недовольно посмотрел на Ивонн.

– Тогда почему же ты изменяешь ей?

– Изменяю?

– Насколько я помню, ты изменял ей на этом диване в прошлый четверг.

– Ах, секс!

При этом слове мужчина сплюнул с таким пренебрежением, словно речь шла о том, что уже давно набило ему оскомину.

– Это решительно ничего не значит. Есть еще кое-что, Нора, что имеет гораздо большее значение. Нечто более сильное, прекрасное и великое. Мне искренне тебя жаль, если ты не понимаешь того, что я имею в виду. Ты, наверное, никогда не испытывала в жизни ничего подобного.

Ивонн пожала плечами.

– Хорошо, я могу устроить генеральную уборку, если тебе это так важно, – сказала она равнодушно. – Но не лучше ли было бы вам вместе провести этот отпуск где-нибудь в другом месте? Сорок восемь часов – это ведь два дня. Вы же могли бы куда-нибудь поехать и снять себе домик. Вам бы ведь хотелось провести это время наедине, не так ли?

Бернхард кивнул и снова сел верхом на стул.

– Мы и в самом деле думали о том, чтобы снять дом. Что-то очень необычное, где Хелена бы смогла спокойно провести свой отпуск. Но он не должен находиться поблизости от нашего прежнего. Ничто не должно напоминать ей о случившемся. И только не на морском побережье. Может, в лесу. Это было бы неплохо, Нора, как ты думаешь: осенью – собирать грибы, зимой – кататься на лыжах. Это бы наверняка понравилось Хелене. На природе она всегда становилась другим человеком, более веселым и свободным. Наша дача в Эсе была для нее настоящим убежищем. Она часами могла бродить по берегу моря.

И ожесточившиеся поначалу черты лица Бернхарда опять стали мягкими и расплывчатыми. Он поднял подушку с пола, положил ее на спинку стула и прислонился к ней щекой.

– Знаешь, Бернхард, я много размышляла над этим, – задумчиво произнесла Ивонн и, набрав себе в ладонь масла, стала растирать его медленными движениями по всей спине мужчины. – Если вы так часто ездили туда зимой, почему же не вывозили мусор?

Бернхард был озадачен.

– Н-да, я даже не знаю. Этим всегда занималась Хелена.

– Но она четко сказала на допросе в полиции, что ей пришлось выбросить мусор в мусорный бак соседей, так как ваш мусор зимой не вывозили. Я нахожу это очень странным. Такая чистоплотная женщина, как Хелена, наверняка должна была позаботиться о том, чтобы весь мусор вывозился, не так ли? Ведь не везли же вы свой мусор домой?

– Нет, конечно же нет. А почему ты об этом спрашиваешь? Ах, Нора, это было прекрасно. У меня горит все тело.

– Мне бросилось в глаза то, что она сказала полиции, будто зимой у вас не вывозили мусор.

– Ну, если она так сказала, значит, все так и было. Я ничего об этом не знаю.

– Зато я знаю. Я позвонила в ту фирму, которая занимается вывозом мусора в Эсе.

Мужчина повернул голову и удивленно посмотрел на Ивонн, но она вернула его в прежнюю позу.

– Мне сказали, что зимой мусор у вас вывозят с 1997 года.

– Вот как?

– Следовательно, Хелене со своим мусорным пакетом незачем было идти к соседям. Довольно