гандболе, баскетболе, лазании по канату, серфинге – словом, везде, где только можно. Я постоянно менял виды спорта, потому что они очень быстро наскучивали мне. Все это наводило на меня только одну тоску. И всегда было одно и то же.

– И тогда вы решили лазить по садам?

– Да, именно эта мысль мне и пришла в голову. Свои наблюдения я начал осенью. А потом с наступлением холодов приостановил. И вот теперь снова пришла пора.

Ивонн продолжала, не отрываясь, рассматривать незнакомца, который тем временем уже успел сесть, но не рядом с ней на лавку, а на лежавшие возле ее ног плоские камни, образовавшие вокруг пруда некое подобие берега.

Сначала, наверное из-за его одежды, Ивонн подумала, что незнакомцу чуть больше двадцати лет. Теперь же она отчетливо видела, что ему по крайней мере лет тридцать, а может, и все тридцать пять.

– И тогда мне захотелось узнать, куда можно добраться таким образом, не выходя при этом на улицу. Если передвигаться по этим маленьким квадратам, то можно быстрее добраться до границ участка, но здесь в лесу встречается великое множество примыкающих друг к другу садов с тупиковыми тропинками, которые ведут к другим домам, находящимся сзади. Если в лесу выбрать правильный путь, ведущий через сады, то можно пройти больше километра, даже не ступая ногой на асфальт.

Незнакомец рассказывал об этом с блеском в глазах; похоже, он ожидал, что это поразит воображение Ивонн.

– Невероятно, – пробормотала она.

– Однако здесь встречаются и очень трудные участки. В одном месте разница в высоте забора составляет метра четыре – эта кирпичная кладка разделяет два сада.

– И как же вы справились?

– Там есть столбики. Но я и раньше карабкался по стенам.

– Ах так, а что насчет подсматривания? Когда вы стали этим заниматься?

– Поначалу главное было ходить никем не замеченным. То есть стать практически невидимым. А потом я пришел к выводу, что, когда на улице темно и люди включают свет, можно с легкостью заглядывать в их дома. Но это был уже следующий этап. В конце концов, пришла пора поднять планку. Со временем я узнал всех жителей. Я видел то, чем они занимались и какую вели жизнь. Я стал больше наблюдать за ними. Но, начав однажды, очень сложно остановиться. Сейчас я взял на год тайм-аут. В последние годы у меня было очень много работы, так что я вполне заслужил это своим просто непозволительно усердным трудом. Теперь я провожу здесь почти весь божий день. Вы считаете это безумием?

– Нет, – ответила Ивонн со странным ощущением смущения и стыда.

– Но вот с этим домом у меня вышла загвоздка. – Мужчина указал рукой на дом Экбергов и недовольно поморщил лоб. – Никак не могу взять в толк, что здесь происходит. Вы приходите сюда дважды в неделю, и складывается впечатление, что приходите сюда только для того, чтобы убрать. Тогда я предположил, что вы кто – то вроде… домработницы. Но я догадался, что все равно здесь что-то не так. С тем типом, что здесь живет, у вас ведь более тесные отношения, или я ошибаюсь?

Ивонн загадочно рассмеялась:

– Я не буду отвечать на этот вопрос. Бинокль, возможно, я еще могу допустить, но чтобы задавать вопрос напрямую наблюдаемому объекту – это уже не лезет ни в какие рамки.

Мужчина задумчиво посмотрел на нее:

– Вы правы. Но я могу узнать, как вас зовут?

– Ивонн, – ответила женщина.

– Магнус, – сказал в свою очередь незнакомец. – Мы уже можем перейти на «ты», не так ли? – Магнус встал и протянул Ивонн руку.

Она пожала ее. И как только ответила мужчине на его уверенный, серьезный и приветливый взгляд, сразу поняла, почему назвалась Ивонн, а не Норой.

– А ты можешь мне объяснить, что это такое? – Магнус указал рукой на камни и гальку.

– Это японский альпинарий. Глядя на него, подсознание находит некий смысл в том, что незаметно глазу и воспринимается как нечто совершенно бессмысленное, – процитировала Ивонн Бернхарда, который, в свою очередь, наверняка говорил словами Хелены.

– Ага! – воскликнул Магнус, наморщив лоб. – А я-то думал, что же это такое. Удивительное место, но не удивительнее многих других. В садах и вправду можно столько всего увидеть. Самая лучшая часть дома – это та, что находится позади него.

«Естественно, – подумала Ивонн. – Именно так и есть». А она сама видела их всегда только спереди.

– Похоже, что это очень увлекательное занятие, – заметила Ивонн.

– Хочешь сделать со мной кружок?

Это предложение прозвучало довольно неожиданно и при этом весьма заманчиво.

– А если тот тип заметит твое отсутствие?

– Я так не думаю.

Как всегда сразу после сеанса расслабляющего секса с Ивонн на диване, Бернхард впадал в глубокое забытье, и она точно знала, что он проспит несколько часов, восполняя недостаток ночного сна.

– Я только переоденусь и мигом назад, – сказала Ивонн.

Вернувшись, она застала Магнуса сидящим на земле и укладывающим вещи в рюкзак. Поверх футболки на нем была еще и широкая фланелевая рубашка в клетку.

– Как ты думаешь, я могу оставить здесь свои вещи?

– Конечно, только спрячь хорошенько. Бернхард еще спит, но, когда проснется и выйдет на улицу, обязательно придет в этот сад.

Магнус оставил рюкзак и спальный мешок за валунами на лесной опушке.

– Ты что, и ночуешь в садах? – спросила Ивонн, указывая пальцем на спальный мешок.

– Ну да. Я стал так делать недели две тому назад. Нахожу себе хорошее укромное местечко и с наступлением ночи разворачиваю мешок и забираюсь в него. Ночь, проведенная в чужом саду, вызывает просто сумасшедшие ощущения. А какие чудные тут снятся сны! Однако просыпаться нужно всегда пораньше, до того, как кто-либо выйдет на улицу и застанет тебя врасплох. Ну, скажем, чья-нибудь собака. А знаешь ли ты, что многие люди не выгуливают должным образом своих собак по утрам? Они просто открывают входную дверь и выпускают их на улицу, а потом зовут их назад, как только те управились со своими делами. У таких хозяев, как правило, в садах полным-полно собачьего дерьма, но им и дела нет. Собаки всегда быстро находят меня и с лаем бросаются. Хозяин думает, что его пес нашел ежа или лает просто так. Но в большинстве своем собаки очень миролюбивы, сами подходят и рассматривают меня. Тогда мне приходится лежать не шевелясь и терпеть их носы на своем лице. Так продолжается до тех пор, пока собака окончательно не сдастся и не убежит прочь.

– А у тебя увлекательная жизнь, Магнус, – заметила Ивонн.

– Человек получает ровно столько удовольствия, насколько это в его силах. Ну что, пошли? Ты готова?

Внезапно он подскочил к живой изгороди из елей: расстегнутая рубашка развевалась по бокам, а бинокль висел на ремешке у его бедра, как школьная сумка. Остановившись перед изгородью, он призывно махнул Ивонн. Она очень удивилась такой спешке и не торопясь пошла к нему. Магнус неодобрительно покачал головой.

– По садам не ходят обычным прогулочным шагом. Тут передвигаются либо очень быстро, либо очень медленно, в том-то вся и суть, – поучительно шепнул он.

В следующий момент, подпрыгнув еще выше, Магнус исчез за елями. Ивонн удивленно огляделась: живая изгородь была плотной, прямо настоящая стена.

– Иди же уже, – послышался его голос с другой стороны.

Раздвигая ветви, из изгороди показалась рука мужчины. И тут Ивонн заметила, что в этом месте в изгороди была дыра и свисавшая еловая ветка прикрывала ее, словно занавес. Она проползла в дыру на четвереньках. И была немало удивлена тому, что в этой так хорошо знакомой ей изгороди был лаз, и никто даже не подозревал об этом.

Они продолжили путь уже при начинавших спускаться летних сумерках. Все дело в том, что иной раз им