было никого на свете.

Все поздравляли нас с победой, пожимали нам руки.

...И снова дразняще улыбаются вершины!.. После Франции мы отправлялись на Памир, поэтому начали подготовку здесь же, не теряя времени. Для предвари­тельной акклиматизации мы решили совершить восхож­дение на Монблан (4810 метров).

Погода в тот день резко изменилась. Небо заволокло тучами, опустился туман. Видимость была довольно скверная, но все это не произвело на нас дурного впечатления, и планы наши не изменились. Вероятно, нас окрылял успех Гран-Жораса. На восхождение мы затратили всего пять часов и вернулись домой в отлич­нейшем расположении духа. В вестибюле отеля встре­тился Жан Франко.

— Не огорчайтесь, ребята,— обратился он к нам бодрым тоном,— ничего не поделаешь, такова наша альпинистская жизнь, то повезет, то нет... Впрочем, вам попросту помешала погода.

Жан Франко хотел утешить и подбодрить нас, но, когда мы сказали, что были на вершине и идем оттуда, он не смог скрыть своего изумления и восторга.

29 августа в десять часов утра мы уложили в рюкза­ки провиант и все необходимое, надели кошки и на веревках начали спуск в небольшой, но очень крутой кулуар, который вчера прошли с Иагором, разведывая дорогу.

На сорок — пятьдесят метров ниже нашего лагеря снежный кулуар, или, точнее, снежная лощина, примы­кает к небольшому скальному массиву, который тянется дальше перпендикулярно лощине и, сворачивая почти под прямым углом к югу, заканчивается вертикаль ной стеной. Продвигаемся по правому краю снежного поля, держа курс на юго-западный угол, где эта стена понижается и где обойти ее, как мы полагали, будет легче.

Спустя приблизительно полтора часа мы одолели наконец этот тяжелейший участок. После того мы шли по едва заметному подобию хребта. Его разделяет надвое снежное поле. Одна часть — восточная, дру­гая — на которую мы поднялись,— западная, более ко­роткая, но намного более крутая и обледенелая.

Обе эти части представляют собой арену действия часто срывающихся с вершины Ушбы снежных лавин. Лавины опаснее в западной части, поскольку она кру­тая и обледенелая. Мы должны были траверсировать ее, чтобы выйти к юго-западному, так называемому Красному углу скальной стены.

Этот участок является труднейшим на пути к Галстуку.

С превеликой осторожностью прошли мы один за другим страшный склон и вышли к северо-западному скалистому берегу оконечности Галстука. Скалы очень отвесны, но, поскольку на них нет ни снега, ни льда, менее труднопроходимы и менее опасны. Мы беспре­пятственно поднялись наверх и вышли к юго-запад­ ному углу южной скальной стены. Высота над уровнем Черного моря достигает здесь около 4300 метров.

У основания стены мы обнаружили следы бивака, который был разбит в 1933 году швейцарскими альпи­нистами. Небольшая ровная площадка с одной стороны ограничена скальной стеной. По всей видимости, бивак рассчитан на двоих, что совпадает и с количеством членов швейцарской группы. Эта «находка» нас воо­душевила. Трудно передать, какую радость, какое ду­шевное спокойствие и веру в себя вселяют в сердце пусть самые незначительные следы пребывания чело­века в этом царстве снегов, скал и льдов.

Было уже половина четвертого, день клонился к вечеру, и продолжать путь не имело смысла, но посколь­ку, во-первых, следовало максимально использовать время, а во-вторых, не мешало выяснить, что ожидало нас за углом, мы решили продвигаться вперед.

Мы прошли вдоль стены около пятидесяти метров. Повернули к западному углу южной стены, и глазам нашим во всем своем величии предстала знаменитая двухсотметровая западная стена Ушбы, снискавшая ей репутацию труднейшей вершины Кавказа и Европы.

Эта стена привлекала всех альпинистов. Многие пытались достигнуть хотя бы ее основания, но боль­шинство не сумело и этого. Теперь, когда мы, совер­шив тяжелый переход от первого лагеря до второго и оттуда —до Красного угла, очутились перед стеной и окинули ее взором, стало ясно, что все преодоленное до сих пор — лишь отдельные трудности, а главная, ре­шающая борьба начнется здесь.

Время поджимало, необходимо было найти подхо­дящее место для ночевки. Но выше Красного угла нигде не виднелось площадки, которая могла бы приютить не­сколько человек. У основания стены невозможно было улечься и одному. Поэтому мы стали спускаться к Красному углу. Спустившись примерно на тридцать метров, мы обнаружили платформочку, на которой с большим трудом уместился бы один человек. На не­сколько метров ниже первого верхнего «приюта» нашли еще одну такую же платформу. Поскольку Гио и Иагор предпочли спуститься к Красному углу, где была готова «спальня» на двоих, то мы с Александрой остались на гребне Южной стены Ушбы.

После завтрака мы выбираем путь в скалах. Но наметить его издали по вертикальным гладким скалам очень трудно. Глаз задержался на углублении в нижней части стены, напоминавшем камин. Когда мы присмот­релись получше к этому камину, увидели какую-то бе­лую черту, спускавшуюся сверху. Это оказался обрывок веревки, оставленный нашими предшественниками.

Чтобы подойти к основанию камина, надо было идти по карнизу вдоль стены.

Миновав это опасное место, мы очутились у основа­ния камина, на котором висела замеченная нами издали веревка.

Она совершенно прогнила и рассыпалась от одного прикосновения. По всей вероятности, она была остав­лена здесь в 1903 году экспедицией Шульце. Кроме веревки мы обнаружили вбитый в стену камина желез­ный крюк.

Камин оказался почти вертикальный. С помощью чуть заметных выступов в скале всем удалось подняться наверх. После первого камина нам встретился второй. Там мы нашли еще два крюка, закрепили на них верев­ку, оставили Александру, а сами вместе с Гио стали подниматься по полке камина вдоль стены. Вышли к третьему камину, где опять обнаружили крюк.

Эти крюки словно бы указывали нам дорогу, и я тот­час решил подняться и на этот третий камин. Но моя попытка не увенчалась успехом: после долгой упорной работы я был вынужден возвратиться.

Теперь попытался подняться Гио, но и он вернулся, ничего не добившись.

Поскольку по всем признакам этот камин и являлся единственно возможным путем наверх, мы с Гио в тече­ние почти трех с половиной часов работали, сменяя друг друга, но все наши усилия пропали даром, и мы были вынуждены отступить.

Гио воспользовался моментом и стал излагать свою любимую теорию о том, что Ушба — неприступная вер­шина, что «на нее никто еще не поднимался, а кто ут­верждал, что поднялся,— лжет», и все в таком роде.

С тяжелым чувством потерпевших поражение мы вернулись назад. Самым неприятным было то, что нас одолевало сомнение: а сможем ли мы вообще подняться на Ушбу?.. Хватит ли у нас сил на это?.. А если нет? Если нам предстоит уйти «с пустыми руками»? О, тогда наша экспедиция станет предметом насмешек всей Сванэти. Вместо того чтобы развеять суеверные представления местного населения о недоступности и недосягаемости Ушбы, мы лишь упрочим их.