умом, но темп! Их темп нас совершенно не устраивает.
Я предлагаю:
— Я пойду первым и для большей скорости возьму на себя и ваши веревки.
Соглашаются! Когда я прошел две веревки, один из чехов, Юра, сказал мне:
— Друзья, мы видим, что вы сильнее и мы вас попросту задерживаем. Говорили, что советским спортсменам не хватает опыта скалолазания. Это неправда. Ваша пара здесь лучшая, это признает каждый. Поэтому идите вы первыми. Я уж не говорю ни о чем другом, этого требует элементарная справедливость.
Мы со Славой распрощались с чехами и бросились вперед. Вскоре сверху до нас донеслись чьи-то голоса. Это оказались испанцы. Они поднимаются, но как! Целый час преодолевают небольшой отрезок. Место очень плохое, неудобное. Над нами нависает похожая на верблюжий горб отрицательная стена. Чтобы очутиться над ней, надо траверсировать вправо. Но этот путь довольно длинен.
Некоторое время мы ждали, пока пройдут испанцы. Потом, потеряв терпение, как по команде, двинулись вперед, в лоб штурмуя «верблюжий горб». Первым шел я. Поначалу шел хорошо, впрочем, и в дальнейшем было не очень трудно,— наверное, ожесточенные ожиданием, которое так измотало нас, и от сильного возбуждения мы мало реагировали на трудности и опасности. Вот еще несколько метров — и мы находим на стене веревки, в трещинах торчат ржавые крючья. Попадаются и сгнившие веревки — свидетельство того, что сравнительно недавно другие пытались одолеть стену этим путем. Пытались, но не сумели, потому что чем выше мы поднимаемся, тем меньше следов попыток, наконец веревки и крючья и вовсе исчезают. Видимо, наши предшественники, терпя поражение, возвращались назад.
Теперь передо мной гладкая вертикальная стена с отрицательным уклоном. На ней ни трещин, ни выбоин, ни выступов, единственная надежда, довольно слабая, на шлямбуры, но мы не захватили их с собой!
Наше продвижение вперед серьезно осложнилось.
Испанцы, обнаружив, что мы пошли на прямой штурм, стали кричать что-то, по-видимому предосте регающее.
Чехи, наши приятели, которые за то время, что мы стояли в хвосте у испанцев, успели нас нагнать, тоже кричат:
— Куда вы, там сам черт не пройдет!..
Вплоть до 1964 года в Тбилисском институте физкультуры, где студенты специализировались почти по всем видам спорта, не существовало отделения альпинизма. В 1964 году был поставлен вопрос о его создании. А в следующем году абитуриенты впервые сдавали приемные экзамены на отделение альпинизма.
Михаилу Хергиани принадлежит немалая заслуга в создании этого отделения и в воспитании будущих альпинистов. Руководство республиканской федерации альпинизма заботу об этой секции поручило именно ему. Михаил привез из Сванэти ребят, жаждущих профессионально заняться альпинизмом, которые хорошо зарекомендовали себя с самого же начала учебы.
— Мы возлагаем на них большие надежды,— говорил тогда Михаил.— Я как педагог рад их успехам и горжусь ими. Что главное, это поколение альпинистов нового, современного стиля. Их альпинистский почерк лаконичен и красив, и я думаю, что они на верном пути. Наша задача — вооружить их максимумом теорети ческих и практических знаний, передать им наш опыт и подготовить физически и морально к большому аль пинизму. Эти ребята уже знают цену организованности, дисциплине и порядку в экспедиции, что в свое время было нашим слабым местом. Они знают: единоборство с горами — нелегкое дело, для этого необходима серьезная специальная подготовка, необходимо выработать в себе железную волю, упорство и настойчивость. И я верю: когда мы постареем для гор, когда не станет у нас былой силы в руках и ногах, когда могучие горные ветры перестанут звать нас в свои владения и наши глаза, уставшие от блеска ледников, утратят зоркость,—- тогда эти молодые парни вскинут на плечи наши рюкзаки и уйдут по снежным тропам к пронзительно синим небесам и на грозный гул лавин отзовутся величественным древним «Лилео». «Человек выше всех вершин!» — возвестят они миру...
...— Куда вы, сам черт там не пройдет, эге-эй!..— кричали чехи.
Бывают в жизни минуты, когда ты не принадлежишь себе. Создавшееся положение заставляет действовать разуму вопреки.
Я на стене. Опасное место. Гладкая поверхность не дает никакой возможности вбить крючья. Эх, где наши шлямбуры!
...Всплыло, всплыло видение из другой его жизни — праздник Джгвиби...
Бесчисленные снежки со свистом рассекают воздух... Они безжалостно колотят по спине, обжигают шею, эти мерзлые, плотно скатанные комья снега... Он продолжает лезть выше... извиваясь змеей, захватывая сильными ногами столб, сжимая его, как клещами, выпрямляется разом и поднимается еще немного... Еще один рывок, еще одно усилие!.. Ликующие крики, восторг зрителей... Лагамцы торжествуют победу... Махвши подходит к Минаану... заставляет его обернуться и посмотреть на девушек, что стоят под церковной стеной, жмутся друг к другу и лукаво пересмеиваются, прикрываясь концами головных платков. Одна из них — Кати Барлиани...
(Теперь Кати ждет его дома, ждет возвращения с победой...)
...Вот и камень саджилдао. Вокруг него собрались сельские палаваны, поочередно подходят к саджилдао, впиваются пальцами в его горловину, приподнимают — кто сколько может. На их напряженных шеях набухают жилы...
И вот произошло еще одно — после Ушбы — чудо: я на «верблюжьем горбу»! Когда я глянул оттуда вниз, у меня чуть не закружилась голова. Слава, ошеломленный, машет рукой — отойди от края, ты сошел с ума!
Я вбил крюк, продел веревку и спустил ее вниз. Поднялся Слава. Переведя дух, он спросил:
— Как ты забрался сюда?
— Сам не знаю!.. Каким-то чудом... Слава качает головой, смеется.
— А хорошая стена! — говорю я.— Умеешь лазать — пройдешь! Французы правы: . Гран-Жорас — самая интересная стена во Франции. А ты какого мнения?
Слава улыбается, кивает в знак согласия, и мы продолжаем путь.
Тысячу двести метров одолели ползком. В пять часов вечера мы на вершине. Всего на восхождение затрачено тринадцать часов. В эти тринадцать часов входило и то время, которое ушло на не зависящие от нас остановки.
Спускаемся по южной стене, на итальянскую сторону.
У основания стены замечаем хижину. Оттуда, из хижины, доносятся аппетитные запахи, которые бук вально кружат нам головы. Из хижины выходит хозяин и гостеприимно приглашает войти. Но у нас ни гроша: ни французских, ни тем более итальянских денег с собой нет, а тут тебе не грузинский духан старых времен, где духанщик поверит в долг, до следующего раза. И мы уходим, покинув пределы, столь соблазнительные. Возможно, хозяин хижины наперед знал, что в карманах альпинистов ему ничего не найти, возможно, и приглашал нас, не надеясь на плату,— к тому же он был горец, о чем совершенно недвусмысленно говорило его загорелое и обветренное худощавое лицо.
...С вершины Гадил-Башкара спускались трое, все трое в изнеможении, из последних сил. Над самой пропастью они остановились, внимательно изучая громоздившиеся вокруг скалы. Ничего утешительного! Стало ясно, что они сбились с пути. Гребень, по которому они пошли, уходил вертикальными скалами куда- то в бездну. Возвращаться не имело смысла — их силы иссякли бы, прежде чем они добрались бы до середины пути, а оставаться здесь, на этой площадке, тоже было бессмысленно — пронизывающий холод уже давал себя знать, необходимо было двигаться, действовать, необходимо было рисковать.
Они вбили крюк, пропустили веревку и спустили ее вниз — может, достанет до ближайшей площадки. Первым стал спускаться руководитель группы Юрий Борухович. «Еще немного — и мы будем спасены... еще
