Кэрол Брейтуэйт открыла дверь и сухо сказала:
— Я сегодня не работаю, иди кого другого поищи.
Усталая, до времени состарилась. На руках маленькая девочка. Такие становятся матерями, перед кем угодно раздвинув ноги, а жена Рэя не может родить, хоть тресни. Несправедливо. Он тогда не знал, что это дочка Лена. Мальчик не показывался.
— Отъебись, понял? — сказала Кэрол.
Барри Крофорда он, конечно, уже отпустил домой. В рассветные часы 1975 года на такси надежды нет. Он вернулся домой пешком, поджав хвост, скользнул в постель к Маргарет. Сказал, что любит ее.
Но хуже всего не то, что случилось с мальчиком, не то, что Лен убил Кэрол Брейтуэйт, не то, что Истмен его покрывал. Хуже всего то, что, забрав девочку — украв, по сути дела, — сидя на заднем сиденье «кортины» Крофорда, Рэй заметил, что они едут мимо его дома. На первом этаже свет, — наверное, Маргарет ждет его, сидит вяжет, слушает радио. Радио она любила больше, чем телевизор. Можно было бы свернуть к дому, позвонить в собственную дверь и преподнести жене лучший на свете подарок. Но ничего такого он не сделал — нет, он отдал девочку Китти Уинфилд. И мальчик. Он мог бы спасти мальчика, воспитать. Два шанса выпало — и оба упущены.
Барри чуть не вырвало, когда он вошел в квартиру. Он не подозревал, что там будет мертвец, — думал, Стрикленд просто забрал ребенка. Но потом узнал о мальчике, сообразил, что в ту ночь мальчик остался в квартире. Любопытно, что сказала бы на это мать Барри. Деток она обожала, все ждала, когда Барри женится и станет отцом. Ему позвонил Истмен. Велел прибраться. Не сказал, кто развел грязь, но Барри и сам догадался, что грязь развел Рэй Стрикленд.
Она спала так мирно. Он глядел, как поднимается и опускается ее грудь. Она никогда не проснется, не станет прежней Эми. Она бы не хотела вот так здесь лежать, умоляла бы Барри это прекратить. Последнее, чего желаешь собственному ребенку, оказалось тем единственным, что нужно для него сделать. Он вынул у нее из-под головы подушку, накрыл ей лицо.
— Я тебя люблю, лапуль, — сказал он.
Поразмыслил, что бы еще сказать, но ничего больше, ничего важнее в голову не пришло — только сказанное и имеет значение. Он думал, она будет сопротивляться, но нет. Когда он убрал подушку, ее грудь больше не поднималась — вот и вся разница.
Он теперь стал совсем пустой. Это хорошо. Глянул на часы. Двенадцать. Иван выходит из тюрьмы Армли в час. Надо шевелиться. В кармане тяжесть пистолета. Приятно — как будто от Барри что-то зависит. «Байкал». Излюбленное бандитское оружие. Подвинчено в Литве, здесь, оказывается, стоит в двадцать раз дороже. Он таких прежде и не видал. Спасибо Гарри Рейнольдсу. Старики, что никак не отрекутся от трона. Стрикленд, Ломакс, Гарри Рейнольдс.
Он забрал пистолет по пути к Эми. Гарри Рейнольдс возился с галстуком-бабочкой.
— Артрит, большие пальцы не работают, — сказал он. — Как это говорят — старость не приходит одна.
В доме пахло яблочным пирогом. Гарри вручил Барри «байкал», Барри отдал Гарри конверт:
— Передай Трейси, ладно?
— Заехал бы пораньше — мог бы и сам передать. Ее теперь ищи-свищи.
— Вот и хорошо. Сколько я тебе должен за пушку?
— Считайте, что это подарок, суперинтендент Крофорд. В благодарность за ваше многолетнее равнодушие ко мне.
Он ушел из палаты Эми и не оглянулся. Как тут оглянешься? Да никак. Одна в голову, одна в сердце. Пиф-паф.
— Иван, — сказал он.
Тот уставился на него, точно олень в свете фар, — на миг Барри почудилось, что Иван сейчас развернется и даст деру. Или забарабанит в дверь тюрьмы, умоляя надзирателя пустить его обратно.
— Барри, — сказал Иван.
Ну вот опять, подумал Барри, опять он зовет его Барри. В кармане пистолет. Барри вынул руку из кармана, протянул Ивану. Иван протянул свою, медленно, сомневаясь. Пожал.
— Прости, — сказал Барри. — Я был груб. Моя дочь тебя любила, мне надо было чаще об этом вспоминать.
— Вы просите прощения? — неуверенно спросил Иван.
— Та флешка, которую ты потерял… Барбара нашла ее в диване, вы тогда с Эми приезжали обедать в воскресенье. Она, понятно, не сообразила, что это, — в компьютерах ни бум-бум. Я знал, что это твое, положил в вазу на полке. Думал… даже не знаю, что думал, наверное, голову тебе поморочить хотел. Не знал, что там все данные о твоих клиентах и это важно. Барбара потом не сказала мне, что случилось. Я-то думал, бизнес просто развалился. Она не сказала почему, боялась, я тебя стану держать за совсем некомпетентного идиота, хотя куда уж дальше. Хочу отметить, что ты
— Никто из нас не заслужил, — сказал Иван.
Барри сел в машину и уехал. Беседовать ему неинтересно. Он не сказал Ивану, что Эми больше нет. Иван может начать заново. Барри не может. Но перво-наперво ему предстоят похороны.
С Рексом Маршаллом прощались в крематории. В зал под завязку набилось сливок общества. Главный номер программы — гроб, сверху поблескивают полицейские медали. У входа в часовню — строй венков и букетов. Барри почуял фрезии — на секунду его повело. Рэй Стрикленд за кафедрой толкал панегирик:
— …старший офицер полиции, он всегда был хорошим другом, простым человеком из народа…
Толстые мужчины в дорогих костюмах, тощие женщины в платьях, о каких тщетно мечтала Барбара, — все разом поглядели, отчего Рэй на полуслове замолчал. В заднем ряду Барри заметил Гарри Рейнольдса. Явился отдать дань уважения. На Барри старательно не смотрел. Тот ворвался в часовню, промаршировал к гробу, крепко по нему постучал.
— Тук-тук, — сказал он. — Кто-нибудь дома? — (Поблизости тревожно зашептались.) — Я только хотел проверить, — пояснил Барри коренастой женщине, которая прижимала к груди ксерокс программки мероприятий.
Ухмыльнулся ей, она в ужасе отшатнулась. Он вырвал программку у нее из рук. Порядок службы. Дешевая, тоненькая, в любительских театрах такие печатают. На обложке — фотография Рекса Маршалла в расцвете сил. Барри постучал по фотографии пальцем и непринужденно заметил женщине:
— Негодяй был еще тот. Но, с другой стороны, рыбак рыбака, верно?
Сливки общества уже негодовали, однако приглушенно — никто открыто не выступит против откровенного психа. Краем глаза Барри заметил, как Гарри Рейнольдс улепетывает из часовни. Лена Ломакса нигде не видать. Поразительно, что Барри до сих пор не скрутили, — нет, он шагал дальше по проходу, и никто его не задерживал. Когда он приблизился, горюющая вдова вздрогнула, а викарий — юнец безусый — дернулся, явно подумывая загородить Барри дорогу.
— Даже не думай, мальчик, — проворчал Барри.
Он подошел к кафедре, и Рэй — само примиренчество, мол, салют, друг, рад тебя видеть, — сказал:
— Барри, ну хватит, не дури. Садись, прояви уважение.
Барри склонил голову набок, словно взвешивал этот совет, затем развернулся, глянул поверх моря сливок, откашлялся, как тамада, который вот-вот призовет собрание поднять бокалы. И сказал:
— Рэймонд Джеймс Стрикленд, я беру вас под стражу за убийство Кэрол Энн Брейтуэйт, угрозу для жизни Майкла Брейтуэйта и похищение Николы Джейн Брейтуэйт. Вы не обязаны ничего говорить, но если
