Матрёша отогнала липкий вопрос. Ох уж этот Скрыбин со своим желанием докопаться до самого истока! До его туманных рассуждений о страхе «райки» не вызывали у Матрёши никакого протеста. Она просто не думала об этом – есть и есть, так уж заведено, так положено.
Они вошли в небольшую прозрачную кабину. Обычно в таких сидели смотрящие на случай, если кому-то из постояльцев срочно что-то понадобится.
– Никого, – озвучил очевидное доктор. – Никого и ниче…
– Генн Алексей!
От неожиданности Матрёша попятилась. Она не верила своим глазам. Испуганный её восклицанием, доктор резко обернулся. Поняв, куда дрожащей рукой указывает спутница, издал звук, напоминающий утробное рычание, и ринулся к лежащему на подлокотнике кресла блестящему предмету.
– Работает! – Генн Алексей пробежал пальцами по чувствительной панели голографона. – Наберём кого-нибудь из списка. Должны же ответить.
Матрёша сжала кулаки, затаила дыхание.
Первым в списке значился некий Антоша. Доктор нажал вызов. Минуты две аппарат посылал в пространство призывные волны. Голографическая копия неведомого Антоши не появлялась. Раздосадованно чертыхнувшись, генн Алексей набрал следующего абонента – Анюта. Ответа не последовало и от неё.
Перебрав список от начала до конца несколько раз, старики обменялись озадаченными взглядами.
– Потом ещё попробуем, – растерянно пробормотал доктор, кладя голографон в карман.
– Попробуем. – Матрёша успокаивающе погладила спутника по руке. – Возьмём с собой и попробуем. Ге… Ник… он наверняка помнит какой-нибудь позывной своих знакомых. Правда же?
Признаваться, что последние лет сто вызывать ей было некого, Матрёша не стала. Генн Алексей с сомнением глянул ей в глаза, молча кивнул. Они направились в обратный путь.
– Прекрасно! – Николай Андреевич крутил голографон в руках. Глаза Скрыбина радостно сияли. У его кровати топтались недоумевающие Матрёша с доктором: чему так рад неуёмный старик, аппарат-то всё равно молчит?! Скрыбин весело глянул на вытянутые лица товарищей, подмигнул: – Вот теперь мы узнаем всё!
– Неужели? – Генн Алексей прищурился. – Откуда такая уверенность?
– По нему всё равно никто не отвечает, – поспешила напомнить Матрёша.
– Неважно. Есть у меня кое-какие соображения… – Скрыбин стал судорожно перебирать записи в планшете. – Кое-что… Два года работал… Тут где-то… А, вот! – Глаза старика засияли, но вдаваться в подробности он не стал. Сразу приступил к делу: – Доктор, помнится, в одной из комнат досуга имелся инструмент. Вы даже делали попытки починить с его помощью ваши антикварные часы.
– Было дело. – Генн Алексей потупился. – Фамильные. Из поколения в поколение передавались, да вот… Мелкие детальки, а глаза уж не те.
– Ничего. Вы честно пытались. – Скрыбин едва сдержал улыбку. – Не о ваших часах сейчас речь. Принесите-ка мне тот инструмент, и… – Старик махнул рукой в сторону двери. – До утра не смею вас беспокоить.
«Раёк» готовился к балу. Послонявшись по коридорам, Матрёша заглянула в залу, где намечалось чествование генны Альбины. Ряды кресел были теперь утоплены в многоуровневый пол, их место заняли длинные столы. Похоже, кто-то из «райковцев» недурно разбирался в хитроумной технике, способной в мгновение ока превратить конференц-зал в шикарную ресторацию, танцпол или даже бассейн. Освобождённые кем-то киберразносчики уставляли белоснежные скатерти невиданными яствами. Матрёша вздохнула – ни одного рукотворного блюда. В следующую секунду она вспомнила о словах доктора: «…если бы не сегодняшняя пирушка». Окинув ломящиеся столы грустным взглядом, она неодобрительно поджала губы. Беспечные жители «райка» продолжали существовать в баюкающем мифе.
Отчего-то при виде пёстрых, увивающих стены растений стало тягостно – словно кто по спине провёл ледяной, недоброй рукой. Что бы ни происходило – отмечали ли юбилей «райковцы», прощались ли с усопшим, – вечные цветы были те же. Было в том что-то неправильное, остановившееся. Неживое.
Матрёша вышла из залы.
Добравшись до номера, юркнула в постель и накрылась одеялом с головой. Протяжно и нудно ныла генна Ольга. Она хотела на бал, хотела облачиться в украшенный перьями наряд, хотела танцевать. Со Стасом ли, с генном ли Хемфри, Матрёша так и не поняла.
Покончив с утренним туалетом, своим и своей разобиженной соседки, Матрёна отправилась в номер Скрыбина. Ей не терпелось узнать, что придумал старик. Доктор уже был там. Мужчины разглядывали голографон.
– Все вопросы читаются в ваших прелестных глазках, – сразу взял быка за рога Николай Андреевич. – Что ж, томить не буду. Мучить техническими подробностями – тоже. Начну с главного: я изобрёл энергосканирующую камеру. Постараюсь покороче, без излишних технических подробностей. Здесь всё-таки дамы! – Хмыкнув, старик указал Матрёше на кресло. – Если в двух словах, несколько лет назад я нашёл способ снятия энергетической копии человека с его материального тела. Никакой мистики! – Он насмешливо глянул на доктора, с которым, видимо, имел на этот счёт расхождения во мнениях. – Созданный таким образом фантом может, как многие нематериальные сущности, в доли секунды оказаться в заданной сознанием субъекта точке. Фантом представляет собой наделённую слухом, зрением и способностью анализировать ситуацию голограмму. То есть способен собрать необходимую нам информацию. Напомню: по сути своей фантом является разумной голограммой. Догадываетесь, какое устройство стало родителем нашей энергосканирующей камеры?
– Го-голографон? – несмело предположила Матрёша.
– Именно! – Скрыбин расплылся в улыбке. – Ночь работы – и вместо обмена голограммами с абонентом мы получаем возможность высвободить из материальной оболочки энергетического двойника. И вперёд! Вершить великие дела! Ну… – Николай Андреевич потёр ладони, – может, и не вполне великие – он бесплотный, – но посмотреть и послушать точно сумеет.
– Хотите отправить фантом за периметр? – догадалась Матрёша.
– Верно! Испытания мы с доктором уже провели.
– Да уж, – генн Алексей сердито засопел, – в вашем-то возрасте пульс под двести при возвращении!
– Зато я прогулялся по парку. Для годами лежащего человека это настоящий пир духа. – Доктор крякнул, но возражать не стал. – Ну что, приступим?
Скрыбин активировал голографон.
– А может, это… Я попробую? – предложила Матрёна. – Я покрепче буду.
– Камера настроена на мои энергоимпульсы, – не поднимая головы, буркнул Николай Андреевич. – Не хочу рисковать. Если что, молоды вы ещё помирать! – Он хохотнул: – Триста три года, что за возраст! Вот поживёте с моё…
Фразу он не закончил. Тело старика обмякло, голова запрокинулась, глаза закатились. Матрёша дёрнулась, чтобы помочь, но её схватил за руку доктор.
– Считывает… – прошептал он, кивая на лежащий на груди Скрыбина голографон. – Всё идёт по плану, я уже видел.
Прошло минут пять. Старик не подавал признаков жизни. Матрёша начала уже волноваться, когда от недвижимого тела отделился полупрозрачный силуэт, в котором смутно угадывались черты Скрыбина. Оглядевшись, фантом приветственно вскинул точно сотканную из сероватого дыма руку. Кивнул.
– Говорить не может, – наклонившись зачем-то к уху Матрёны, пояснил доктор. – Недоработочка.
Матрёна медленно поднялась, открыла рот, тут же его захлопнула и, шумно выдохнув, осела в кресло. Беззвучно ухмыльнувшись, фантом растаял.
Знакомый когда-то город Скрыбина потряс. Так выглядят мертвецы – живое, ставшее в одночасье холодным, безучастным ко всему предметом. Ветер гнал по дорогам обрывки пакетов и стаканчики, хлестал воздух оборванными гирляндами, хлопал жёсткими крыльями одряхлевших рекламных щитов, вывесок, распахнутых дверей. В недосягаемых окнах небоскрёбов краснело одинокое солнце. Ни разрушенных домов, ни расплавленных витрин, ни живых людей, ни трупов видно не было.
Скрыбин петлял по старым узким улочкам, взмывал над крышами, стремительно проносился над
