старик.

Лицо с впалыми щеками словно плавало в круглой лужице направленного на него света. Скрыбин недолюбливал яркое освещение. Как обычно, на коленях у него покоился планшет с записями.

– Откуда вы знаете? – Генн Алексей вяло улыбнулся.

– Слишком много шума было в последние дни с подготовкой. Не отказываться же. Для большинства живых существ выбор очевиден: сначала я схвачу лежащее перед носом лакомство, потом разберусь с подозрительным шорохом за спиной.

– А вы циник! – Доктор рассмеялся.

– Нет, я прагматик. Тем приятнее столкнуться с исключением. Добро пожаловать на огонёк, милая Матрёна Семёновна.

Матрёша бочком подобралась к стоящему у столика креслу. Села, как привыкла, на самый краешек, тщательно расправила на коленях подол.

– Здравствуйте, ге… – Тут же вспомнила о предупреждении доктора, зарделась. Отчества старейшего жителя планеты она не помнила.

Старик цепко глянул на неё:

– Можете называть меня просто Николай.

Покраснев ещё сильнее, Матрёна кивнула.

– Итак? – Доктор вопросительно уставился на Скрыбина.

– Что вы хотите от меня услышать? – огрызнулся тот желчно. – Готовый рецепт? Я не волшебник, Алексей Дмитриевич. Мне необходимы хоть какие-нибудь факты. В этом я полностью полагаюсь на вас и на нашу добрую Матрёну Семёновну. Более того, мне хотелось бы выслушать ваши версии. Какие имеются предположения?

В комнате повисла напряжённая тишина.

– Война? – спустя какое-то время выдал доктор. Извиняющиеся нотки в его голосе не оставляли сомнения – в свою гипотезу он и сам не очень-то верил.

– По-вашему, за пределами «райка» все умерли? – Скрыбин иронично наморщил нос. – Не забывайте, доктор, «раёк» не витает в эфире, это часть земного мира. Он лишь заключён в пространственную капсулу. Парк, окружающий наш чудесный пансионат, метров десять, не больше, остальное – уходящий в многомерную бесконечность лес. Фикция!

– Хороша фикция, – пробурчал генн Алексей, – попади в эту фикцию, и будешь блуждать там до скончания дней.

– Или до тех пор, пока кто-то в техническом центре не отключит капсулу. Но я не о том. Я лишь говорю, что мы отделены от внешнего мира каким-то десятком метров. Любое оружие, применённое за периметром, прикончило бы и нас. Я имею в виду оружие массового уничтожения, но не из пистолета же там всех перестреляли!

– Резонно.

– Скажу ещё. Имеются факты, которые как-то ложатся в общую картину. Первое: поэтапное сокращение числа смотрящих в последние годы. Недаром были введены дежурства «райковцев», жаль, кроме Матрёны Семёновны, да ещё двоих-троих человек, надолго их не хватило. Следовательно, опасность надвигалась постепенно. Одни уходили от неё раньше, другие ждали своей очереди. Факт второй – новенькие.

Генн Алексей пожевал пересохшие губы.

– Позвольте, какие новенькие? Уже несколько лет…

– То-то и оно! – Николай Андреевич торжествующе глянул на слушателей. – Уже несколько лет мы не получаем даже отрывочных сведений извне. Раньше, помню, когда в «райке» появлялись новые постояльцы, мы, как коршуны, накидывались на них, чтобы узнать хоть какие-то новости. Новеньких не стало – мы лишились этой возможности. Вывод: что-то от нас скрывали намеренно. Вероятно, боялись паники. Загнанная в угол мышь может оказаться опаснее льва. Там, за периметром, вообще многого боятся. Вида старости и неизбежности смерти, например. В противном случае мы с вами не оказались бы здесь.

В голосе Николая Андреевича Матрёша уловила горечь, но причины её не поняла.

– Так напугались нас, что разбежались, кто куда?! Скажете тоже! – Доктор принялся хохотать. Смех его был злой и неискренний.

Николай Андреевич сделал вид, что не заметил докторского взрыва.

– Они опасались паники, потому держали нас в счастливом неведении. Остаётся лишь предполагать, что за беда свалилась на их… на наш мир.

– Но куда тогда селят новеньких? – вмешалась Матрёша.

– Возможно, для них создаются отдельные «райки», – после короткой паузы ответил Скрыбин. – С какой-нибудь более мощной программой воздействия. – Он помрачнел. Казалось, он силился отогнать какую-то мучившую его мысль. – Итак, подведём итоги. На протяжении нескольких лет нас лишают информации извне; число персонала сокращается. В один прекрасный момент исчезают все, оставив беспомощных стариков в замкнутом пространстве, без средств связи с внешним миром и возможности выбраться. Пометка – запасы еды и жизненно важного препарата цитопластазина ничтожны, я правильно понял вас, Алексей Дмитриевич?

– Абсолютно верно, – отозвался доктор. – По вашей просьбе я уже провёл ревизию. Пищевых запасов нам хватило бы на неделю, если бы не сегодняшняя пирушка. С препаратом чуть лучше, дней десять продержимся.

– Или они знали, что у нас этих десяти дней не будет… И заметьте, – Скрыбин ехидно прищурился, – смерть наша будет вполне естественной – непредвиденный катаклизм, форс-мажор. Всё по уставу.

Доктор судорожно сглотнул:

– Вы считаете…

– Я физик, всю жизнь считаю, – невесело пошутил Николай Андреевич.

Неожиданно Матрёша вскочила и, беспорядочно взмахивая руками, затараторила:

– Неправда! Они не могли так с нами! Надо что-то делать! Звать на помощь! Они просто не знают! Они придут! Ну, сами подумайте, всё всегда было заперто, а тут… Всё открыто! И кухонный блок, и медицинские комнаты! Они хотят, чтобы мы выжили!

Скрыбин с доктором переглянулись.

– В её словах есть рациональное зерно. Служебные помещения открыты… Хм… – Скрыбин глянул в окно. В сгущающихся сумерках беспечно покачивали верхушками стройные липы – до самого горизонта, до нежно-алых росчерков на бесконечном небосводе. – Но пространственная капсула не снята. Может быть, они действительно заботились о нашем покое? – Голос Скрыбина сел. Взяв себя в руки, он встряхнулся. – И всё же я хочу понять, что там творится. Я не ребёнок, чтобы утешать меня розовыми леденцами, когда корабль идёт ко дну! Я хочу действовать! Я хочу быть равным среди равных… хоть я и здесь… Кровь из носа, мы должны связаться с внешним миром. Не верю, что где-нибудь в этом сонном царстве не отыщется стационарное средство связи! Хоть какое-нибудь! Эх, где мои сто лет! Ноги, ноги…

Доктор поднялся.

– Разве не для этого был создан наш миниатюрный штаб? Можете на нас положиться. Считайте дежурными, если угодно.