– Ваше высокопревосходительство, – нарочито мягко ответил Лернов, отставил кружку на столик и покинул кресло. – Как вы совершенно верно изволили заметить, мы оба состоим на службе Его Величества. Но сегодня я пригласил вас в мою скромную обитель. – Магиссимус подошел к двери, плотно прикрыл ее и сделал несколько охранных пассов над замком, – чтобы обсудить одно весьма деликатное дело, касаемо моей дальней родственницы… – Проход к окну, такое же незаметное колдовство над ставнями. Магиссимус замер на несколько секунд, будто прислушивался, и продолжил совсем другим тоном: – Плохо дело, Константин. Извини, что вытащил тебя сюда, но так, мне кажется, надежнее. Ты знаешь, что творится во дворце? Тебе что-нибудь известно о природе государева недуга?

– Никогда не задавай допрашиваемому более одного вопроса. Так ему труднее выкрутиться. – Вангардов продолжал сидеть в кресле и потягивать чай из кружки, будто вопросы касались не его. Аркадий знал эту привычку друга, потому терпеливо ждал, когда тот продолжит. – Про дворцовые дела мне ведомо. Михаил плох. Счет пошел на дни. Сенат возложил на меня задачу по соблюдению законности передачи власти.

– Кому? – непроизвольно задал вопрос Аркадий Ефимович, чем вызвал удивление на лице Вангардова.

– Цесаревичу, разумеется, да продлит Господь его дни. Мальчику уже шестнадцать. Он умен не по годам. Вежлив, обходителен. А как он музицирует! И, главное, без ума от иноземных… композиторов. До совершеннолетия еще два года, а это значит регентство. Думаю, твое или мое регентство вызовет легкое недоумение в Сенате и среди дворянства. Посему, у нас не так много времени, чтобы найти правильного регента и убедить в его правильности Сенат. Одна половина министров за тебя, другая – за меня… Беда в том, что это одна и та же половина. – Вангардов улыбнулся, но по серьезному лицу Лернова понял, что шутка не прошла. – Да… от себя добавлю, что, кроме Гвардии, «во имя императора» готов подняться столичный гарнизон, по нашему слову и в любое время. Не зря я все-таки рекомендовал Его Величеству нынешнего командующего. Прости, увлекся. О чем ты еще спрашивал?

– Государев недуг… – эхом напомнил магиссимус. Теперь он приоткрыл печную дверцу и, почти не мигая, смотрел в огонь.

– Ах да, это червячная напасть. По крайней мере, так говорят мои блюстители-инспекторы.

– Что, прости?!

– Червячная напасть, когда болит внизу справа.

– Которую устраняет любой целитель уже после второго круга моего университета?

– Совершенно верно.

– Ты что-нибудь понимаешь?

– В напасти – нет. В том, что нам с тобой нужно делать, – да. Я свой план тебе изложил; признаться, ждал, что ты изложишь мне свой, но, вижу, ты думаешь о чем-то другом. Я весь внимание.

– Понимаешь, – Аркадий Ефимович заставил себя сесть, – твои инспекторы не ошиблись. Как не ошиблись и мои маги, включая Савелия, декана целителей. Но что-то идет не так, – магиссимус застучал пальцами по кружке, – совсем не так… и дело тут не в императоре… похоже, на него просто перестала действовать магия.

– Исключено. Мои люди перерыли весь дворец и округу. Нет ни одного поглотителя. Разве что доброжелатели придумали что-то уж совсем из ряда вон выходящее.

– Боюсь, дело тут не в доброжелателях… – загадочно возразил Лернов. – Не будь я пограничником, согласился бы с тобой. Варзеев…

– Да, кстати, о Варзееве, спасибо, что напомнил, – перебил друга генерал-прокурор. – Скажи, насколько ты ему доверяешь?

– Всецело, – не пытаясь скрыть удивления, без колебаний ответил Лернов и вопросительно посмотрел на Вангардова.

– Хм, судя по скорости ответа и выражению лица, ты говоришь правду. Весьма похвально. А известно ли господину ректору, что муж сей зело волен в суждениях своих о наследнике престола Сантийского?

– Сие мне ведомо. Только это к делу не относится…

– А известно ли господину ректору, – Константин Васильевич пропустил возражение мимо ушей, – что пятеро магов, подвергнутые домашнему аресту за крамольные речи, бежали из столицы и были опознаны жителями одного из приграничных поселений на востоке, у Гранитного Пояса.

– Что ж блюстители местные не задержали отступников этих? – с неприкрытой иронией спросил Лернов.

– Хотели. Но не решились людям магиссимуса дорогу переходить. Личная печать его милости – это все-таки не канцелярская клякса. Бумаги у них в порядке были, подорожные до самой границы выправлены. А восточнее того поселения только лаборатория твоего Варзеева стоит.

– И что дальше?

– Да, собственно, ничего. Блюститель тот, что бумаги проверял, доложил наверх по всей форме, и потянулась ниточка сюда, в столицу. Кто-то в Сенат шепнул, а те и рады стараться. Пришлось сыскную группу отрядить.

– Ну-ну. Пускай ищут. Только боюсь я за них. Места там дикие, а зверь непуганый и голодный сейчас, как бы волки не задрали. А не волки, так мороз…

– Нет уж, пусть найдут. Я туда лучших послал, мне они дороги. Приказ у них: беглых найти, но ареста не чинить. Кандалы я всегда на них надеть успею. Пускай пока у Лешего отсидятся, вместе с моими, на всякий случай.

– Вот так бы сразу, ваше высокопревосходительство, – сбрасывая напряжение, ответил Лернов и сделал большой глоток чая. – А то крамола, арест…

– Не обижайся. В нашем деле, сам знаешь, доверяй, но проверяй. А вдруг ты об этом не знал, вдруг бумаги те ложные? Ну ладно, ладно, не кривись, шучу. – Вангардов примирительно улыбнулся и получил кивок в ответ. – Так что у тебя все-таки? Выкладывай!

Теперь настала очередь магиссимуса выдержать паузу. Он помешал угли в печи, сел обратно на свое место и, наконец, продолжил:

– Вот ты тут страху нагнал: регентство, гарнизоны, маги «беглые»… а если я скажу тебе, что можно без всего этого обойтись? Если императора можно спасти?

– Я отвечу, что ты либо безумен, либо получил божественную силу. Сейчас можно вести речь разве что о спасении его души, но это уже забота святых отцов. Нам же надо думать, как спасать Сантию от цесаревича. У нас на это два года. Срок небольшой, но достаточный…

– И все-таки способ есть. Древнее искусство.

– Что? – сохраняя спокойствие, спросил Вангардов, однако кружку поставил на стол и продолжил. – Так вот куда тратит деньги честных сантийцев Верховный Ковен! И куда только маг-прокурор смотрит… Завтра же ему внушение сделаю. Надеюсь, цель стоила своих средств?

– Успокойся, – ответил Лернов и усмехнулся: – Твой маг-прокурор – славный малый и внушения не заслуживает, потому что ничего такого, что ты имел в виду, нет. И без того хлопот достаточно. Хотя соблазн был, не скрою. Но знаешь, как-то не осмелился. «Размягчел душой», как сказали бы в старину. Да и крови я боюсь, сам знаешь, хотя, если верить древним, это дело привычки…

– Скажите, пожалуйста, крови он боится. А значит, уложение Святого Престола, а потом и циркуляр Блюстительного Суда «о запрете кровавых обрядов и иных членовредительных действий» это тебе уже так, побоку?

– Господин генерал-прокурор, я вас не перебивал, когда вы говорили, – Лернов начал раздражаться, и это подействовало – Вангардов умолк. – Не верите мне, спросите у своих осведомителей – ни один маг, в чьем статусе[3] стоит моя подпись, скрепленная Большой Императорской печатью, не пролил крови, ни своей, ни чужой, кроме как ради защиты собственной жизни, доброго имени и интересов государства, не нарушив при этом ни один из законов Сантии. Так вот, я прошу вашего разрешения на применение к государю запретного искусства.

– Другими словами, ты просишь моего разрешения нарушить закон, – не моргнув глазом ответил Вангардов. – Считай, ты его получил, устно, разумеется. Но я бы хотел узнать, как, черт побери, ты намерен применять это древнее знание, если ни ты, ни твои люди им не владеют?! Ведь там, насколько я помню, весьма важна практика!