Сидха, Стайни и Брабер словно оробели. Алхимик желчно усмехнулся и первым зашагал к чёрной громаде.

– Он там, – повторил мэтр, вытягивая руку. – Вот только как туда попасть?

– Неслабый же ров они тут вырыли, – присвистнул Брабер, глянув вниз, в бездну.

– Ров – чепуха, – отмахнулась бывшая Гончая. – По верёвкам перейдём.

– Дверей я не вижу такоже…

– Окна имеются, гноме, ничего, влезем. Руки небось не отвалятся.

– Здешние небось… – начал было Ксарбирус, и тут небо на востоке вдруг озарилось огромной, до самого зенита, беззвучной зарницей, бледно-зеленоватой, призрачной, неживой.

Несколько мгновений спустя донёсся и гром. Под ногами тяжело, словно нехотя, содрогнулась земля, вздыбилась и опустилась вновь. Из тёмной башни вырвался странный, жуткий, рвущий душу стон, долгий и томительный, словно кричали сами камни.

– Что это? – вскинулась Стайни. – А, мэтр?

– Боюсь, это наша добрая знакомая, открывшая сюда дорогу, – сквозь зубы процедил алхимик. – Тогда понятно, почему нас оставили в покое. Верно, потребовались, как говорится, «все, способные носить оружие».

– Далеко от нас, – вернул компанию к реальности гном. – Чего теперь-то? Покричать, что ль, Тёрну, чтоб двери открыл да нас впустил?

Никто не отозвался. Над котловиной быстро сгущался мрак, башня становилась едва различимой, с востока, над разгорающимся бледно-зеленоватым заревом поднимался диск первой из Гончих.

– Хотел бы я знать, что там может так гореть, – сквозь зубы процедил Ксарбирус.

– Какая разница? – Стайни нетерпеливо дёрнула плечом. – Давайте перебираться.

Бывшая Гончая уже раскручивала верёвку с привязанным трёхзубым якорьком.

– И ты хочешь, чтобы я висел над бездной на этаком шнурочке? – скривился Ксарбирус.

– Хочу, – дерзко бросила Стайни и, словно в подтверждение собственных слов, ловко метнула якорь через тёмный провал. Сталь зазвенела о камень, верёвка натянулась.

– Держите как следует. – Стайни небрежно сунула конец верёвки Браберу и, не оборачиваясь, шагнула к пропасти. Ксарбирус страдальчески сморщился, отвернулась даже Нэисс.

– Если хочешь убиться, то, по крайней мере, не у меня на глазах!

– Отчего же, милорд командор? – Гончая уже возилась на краю рва. – Расплачетесь от сострадания? Будете горевать о моей загубленной младости?

– Нет, оберегаю себя от излишних переживаний, – сварливо бросил алхимик. – Гноме, будь ласков, держи её крепче. Если ухнет, боюсь, моё пищеварение обречено на долгое расстройство.

Стайни хмыкнула, попробовала натянутую верёвку и вдруг ловко вскочила на неё, словно ярмарочная акробатка. Не пошатнувшись, не качнувшись, легко и непринуждённо она пробежала над чёрным провалом, аккуратно соскочив прямо на узкий карниз возле отвесной стены.

– Я так и знал, – опустил прижатую к сердцу ладонь Ксарбирус. – Она решила меня убить. Собственными руками.

– Да будет вам, мэтр, – пробасил гном, отпуская натянутую верёвку. – Сразу видно – Гончая, – добавил он с уважением.

– Прекрасно, – оттопырил губу алхимик. – А что же дальше? Кто предлагал покричать, Тёрна позвать?

Стайни тем временем, не обращая внимания на спутников, медленно обходила башню кругом, шаря ладонями по гладкому камню.

– Дверь ищет, – со знанием дела пояснил Брабер. – Скрыта, чай.

– Спасибо, я бы ни за что не догадался, – ядовито хмыкнул Ксарбирус.

Бывшая Гончая скрылась за изгибом стены. В котловине царила жуткая тишина, ночь молчала, всё стихло и на востоке, и лишь край неба полыхал пугающими, зеленоватыми сполохами, словно там сошлись в битве бестелесные гиганты.

Нэисс встретила взгляд алхимика, отрицательно покачала головой.

– Нет, мэтр. Ничего не чувствую. Слишком далеко.

Тем временем вновь появилась Стайни, сделавшая полный круг.

– Ничего, – бросила она, переводя дух. – Или слишком хорошо спрятано.

– Дай-кось я попробую, – вызвался было гном, но тут восточный горизонт вновь полыхнул так, что на время скрылись даже звёзды, а в котловине стало светло, почти как днём. Потом вновь, как и в первый раз, докатился раскатистый гром, земля с тяжким гулом вздыбилась и опала, камень покрылся трещинами.

И только башня осталась стоять как ни в чём не бывало.

– Давайте перебираться, – занервничал Ксарбирус. – Что-то мне тут не очень нра…

– Гниль! – разом заорали Стайни, Нэисс и Брабер.

Зелёное пламя ещё опадало, ещё висело жутким веером над скалами, и в его свете вся четвёрка увидала, как возле каменного кольца стремительно вздувается чудовищный пузырь.

– А-а-а-а! – заорал алхимик.

– Брабер! Кидай мне верёвку!

– Лови лучше её! – вдруг проревел гном, сгрёб в охапку ещё не до конца оправившуюся и нетвёрдо стоящую на ногих сидху и, недолго думая, швырнул её прямо через пропасть, словно тюк с шерстью.

Нэисс дико завизжала, взмыв над пропастью, однако сила у гнома оказалась поистине нечеловеческой и в прямом, и в переносном смысле. Вопящая сидха пронеслась надо рвом, словно метательный снаряд, очутившись прямо в объятиях бывшей Гончей. И та, надо сказать, не подкачала. Не пошатнувшись, не дрогнув даже, Стайни поймала сидху, подхватив её на руки.

– Скорее, мэтр!

– Н-не надо, гноме! Не смей! А-а-а-а!!!

Милорд командор взмыл надо рвом, судорожно дёргая руками и ногами, словно чудовищный паук. Его сумка болталась во все стороны, однако ремни выдержали. И вновь Стайни не дрогнула, подхватив алхимика и не дав ему врезаться в чёрные стены.

– Совсем обезумел! – Ксарбирус первым делом откинул кожаную крышку, трясущимися пальцами касаясь своих бесценных скляниц. К счастью, все уцелели – снасть у мэтра оказалась первосортной. – А ну как пролилось бы?!

– У тебя, милорд командор, ничего не прольётся. – Брабер тяжело дышал, лицо блестело от пота. – Вот и хорошо. А теперь, распечать меня во все кости, мы потешимся. – Он нарочито медленным движением взял наперевес свой чудовищный клинок. – Давно хотел, понимаешь, переведаться с тварями по- настоящему, по-нашенски, как среди охотников за демонами принято. Ловите мешки, они вам ещё пригодятся.

– Брабер! – рявкнула Гончая, размахиваясь якорьком. – Немедля сюда, а то я тебя так разделаю, как никаким многоножкам не суметь!

– Нет уж, – помотал головой гном. – И так я слишком долго от них бегал. Хватит. Набегался.

– Брабер!.. – И Стайни разразилась такой бранью, что покраснели, наверное, даже чёрные стены башни. – Кому сказала?!

Тонкие губы Ксарбируса изгнулись, правый глаз сощурился, словно алхимик собирался вот-вот сказать нечто вроде «а теперь хватит дурака валять, братец…».

Зазвенели железные крючья, трёхзубый якорь зацепился за край трещины, верёвка натянулась.

– Брабер! – надсаживалась сидха.

– Если ты задумал элегантно ускользнуть от нас, гноме, то, право же, ты выбрал не самое лучшее время, – холодно бросил алхимик.

Охотник за демонами не отвечал, стоял с занесённым для удара клинком и ждал – однако его левая рука отчего-то вдруг сползла с эфеса и вцепилась во что-то на груди гнома.

Пузырь Гнили меж тем всё раздувался и раздувался, сделавшись уже в рост зрелого человека.

– Держите! – яростно зашипела Стайни, сунув конец верёвки в руки опешившим Ксарбирусу и Нэисс.

– А ты-то куда?! – возопил алхимик.