штанов, загнал кому-то, а теперь бегаешь от полиции? Нас ведь ворованные штаны не интересуют, правда, лейтенант? Мы из убойного отдела.

– А может, будешь со мной повежливее, а? Покультурнее? Слышь, подтирка поносная? За что взяли? Какое такое сопротивление аресту?!

Конклин молча встал, всем своим видом «телеграфируя», что последует дальше, и Берген инстинктивно вскинул руки, прикрывая голову. Инспектор дал ему подзатыльник, скомканная салфетка вылетела из ладони задержанного и шлепнулась за стулом.

– Уважай труд слуг народа, – промолвил Конклин. – Особенно в присутствии дам.

С этими словами он непринужденно подобрал салфетку и сунул ее в задний карман брюк.

– Еще раз поднимешь на меня руку, – предупредил Берген, покачивая своей крупной головой, – и я напишу прокурору, мол, совсем полиция озверела. У вас на меня ничего нет. Ничегошеньки. Так что или проведи меня до двери и поцелуй в жопу на прощание, или давай сюда адвоката. А я пока помолчу.

Тут, как назло, проснулся и заверещал мой мобильник. Я бросила взгляд на дисплей, где высветился номер звонившего. Джо!

– Наш милый мэр, – сообщила я Конклину, нажимая на зеленую кнопку. – Придется ответить, извини… Да, сэр. Допрос уже начали, сэр.

Я повернулась спиной к скандальной парочке. Голос моего мужчины звучал сладко, ничем не выдавая удивления:

– Я на борту рейса в Гонконг, моя блондиночка. Обратно через неделю. Вполне мог бы транзитом остановиться в Сан-Франциско.

– Так точно, сэр! Мы так и сделаем, сэр!

– Значит, сумеешь взять отгул, если что?

– Разумеется! А будет артачиться, мы найдем, чем уговорить!

– Не забудешь, как прошлый раз?

– Слово офицера!

Я бросила взгляд в одностороннее зеркало, свирепо оскалила зубы и затрясла головой, пытаясь спрятать веселую ухмылку.

– Линдси? Я тебя люблю.

– Всеми силами с нашей стороны, сэр. Обещаю держать вас в курсе.

Я нажала отбой, встряхнулась, сбрасывая очарование этой божественной двадцатисекундной интерлюдии, и за шиворот вернула себя к текущей реальности.

– Ну, Луи, усекаешь? Ты теперь приоритет номер один для нашего мэра!

– Рад слышать! – осклабился он.

А ведь Берген прав… У нас на него ничего нет. И как только он получит адвоката, нам придется сдать назад и вновь устроить гонку за собственным хвостом.

В стеклянную перегородку кто-то постучал. Я вышла в коридор и обнаружила Джейкоби.

– Слышал? Адвоката требует.

– И правильно делает. Теперь ему понадобится самый лучший, – кивнул он. – Его пальчики совпали с отпечатком под коленкой Лорен Макенна. – Джейкоби зло прищурился. – Так что пусть никуда не торопится.

Мне кажется, в эту секунду улыбнулось все мое тело. Я благодарно взглянула Джейкоби в глаза, обменялась с ним шлепком ладони о ладонь, игриво подпихнула бедром… в общем, проделала все, кроме поцелуя в губы.

Открыв дверь, я бровями вызвала Конклина.

– Пальцы Луи совпали с отпечатком на ноге Шоу-герл… Что ж, Ричи, ты схватил его за шкирку – тебе и флаг в руки. Действуй!

Войдя следом, я услышала, как инспектор Конклин торжественно объявил:

– Гражданин Луи Берген, я уполномочен заявить, что с вас снято обвинение в сопротивлении аресту. Вы арестованы по подозрению в убийстве Лорен Макенна.

Я суеверно коснулась рукоятки пистолета – тьфу-тьфу-тьфу! – и мы с Конклином и Джейкоби вошли на территорию жилого многоквартирного комплекса «Кистоун», что стоит при въезде на Хайд-стрит. Семиэтажное кирпичное здание смотрело на трамвайную линию; отсюда до Нордстром-сквер рукой подать.

Темнокожий старец-консьерж, открывший нам входную дверь, сообщил, что подружка Луи сегодня не выходила из дома.

– Она художница, целями днями сидит рисует.

Мы поднялись на стареньком, скрипучем лифте и без затруднений нашли квартиру 7F.

Я нажала кнопку звонка и для верности побарабанила по филенке.

– Открывайте! ПДСФ, управление полиции Сан-Франциско.

Внутри послышалась какая-то возня, однако подойти к двери никто не соизволил. Я постучалась вновь, на этот раз рукоятью пистолета. Эхо энергичных ударов покатилось по длинному, выстланному плиткой коридору, но открывать нам по-прежнему не хотели.

Я подергала дверную ручку – ноль результатов.

– Ломайте, – промолвила я, отодвигаясь в сторону. Конклин принялся наскакивать на тоненькую дощатую дверь всем своим весом, пока не треснул косяк.

Первым внутрь ворвался Джейкоби, я сразу за ним. Крошечная гостиная, кожаный коричневый диван, над спинкой – целый ряд обрамленных рисунков карандашом: девушки-манекенщицы на фоне классических автомобилей. На пустом мольберте возле окна я приметила конверт. Он был адресован Луи.

– Полиция! – возвестила я. – Выходите с поднятыми руками!

Достав из кармана ордер на обыск, я пересекла полутемную гостиную, не опуская пистолета. Запах донесся за мгновение до того, как Джейкоби пробормотал:

– «Болотная магнолия»…

Позади нас Конклин нашарил выключатель.

Спальня располагалась в конце недлинного коридора. Я взялась за старомодную круглую ручку из прессованного стекла и осторожно повернула. Давно разболтанный замок послушно открылся.

Дверь медленно распахнулась.

Мои глаза мгновенно обежали комнату, от неприбранной кровати с вываленным ворохом тряпья до открытого окна на улицу.

Я даже вздрогнула, до того неожиданной оказалась находка.

Съежившись на подоконнике, в оконной раме сидела на корточках удивительно красивая азиатка неопределенного возраста.

Ее прозрачный белый пеньюар был подсвечен снаружи тусклым утренним светом. Кружевные рукава и густые черные волосы трепетали на ветру.

Меня буквально заворожило ее открытое, по-детски наивное и перепуганное лицо, столь контрастировавшее с царившим в спальне беспорядком.

– Меня зовут лейтенант Боксер, – мягко сказала я, опуская ствол пистолета и моля Бога, чтобы дышавшие в затылок Джейкоби с Конклином немедленно взяли с меня пример. – Как вас зовут? Слезайте, поговорим.

Глаза женщины сверкнули; какая-то мысль заставила ее улыбнуться. Ярко-алый накрашенный рот не давал мне отвести взгляд. Азиатка надула губы, словно собиралась чмокнуть человека-невидимку.

– Вр-ррр, вр-ррр… – сказала она.

Все произошло очень быстро.

Я метнулась вперед – но опоздала.

Долгую-предолгую секунду я видела ее подсвеченный неподвижный силуэт в оконной раме. Она как будто собиралась взлететь… Это зрелище прожгло мой мозг до самого затылка.

Джейкоби с Конклином уже стояли со мной у подоконника, когда тело ударилось об асфальт.

Двадцать четыре часа в камере не прошли для Луи Бергена даром. Благодаря небритой