слушание. Джулес Халперн оказался самым красноречивым оратором, которого мне только доводилось слушать в судах. Правда, Кэтрин Фитцгиббон практически ничем не уступала ему. Теперь все зависело лишь от того, кто из них двоих сможет убедить присяжных. Все это напоминало мне театральное представление, игру. Мне вспомнилось, как в детстве я с Наной любил смотреть по телевизору многосерийную инсценировку под названием «Защитники». Каждое шоу начиналось с того, что за кадром звучал низкий приятный голос, сообщавший нечто вроде: «Американская система правосудия далека от совершенства, но она до сих пор является лучшей во всем мире».

Возможно, это действительно так. Но только я, сидя в суде в Вашингтоне, почему-то считал, что и само слушание дела по обвинению Шефера в убийстве, и судья, и присяжные, и адвокаты – все это лишь части еще одной сложной игры. И Шефер сейчас планировал свою очередную атаку, наслаждаясь каждым выпадом обвинения против него.

Он прекрасно контролировал и себя, и ход игры. Сейчас ведущим был именно он. И он отлично сознавал это. Как, впрочем, и я.

Я наблюдал за Джулесом. Он великолепно проводил допрос свидетелей, вызванных в суд, и при этом голос его был вкрадчивым, движения плавными, и все его уравновешенное поведение должно было создать впечатление, что его чудовищный клиент-психопат невиновен, как новорожденный младенец. Правда, надо признаться, что во время длительного перекрестного допроса любой человек мог начать забываться и думать о чем-то своем. Но что касается меня самого, то я следил за каждым словом, боясь упустить хоть что-то. Хотя это было просто невозможно, потому что все важные заявления повторялись как минимум по два раза. А потом еще и еще раз, до тошноты.

– Алекс Кросс…

Я услышал свое имя и сразу же сконцентрировал все внимание на Джулесе Халперне. Он попросил показать увеличенную фотографию, которая мне была уже знакома по газетам. Ее успели напечатать на следующий же день после убийства. Подсуетился какой-то жилец Фаррагута, который потом выгодно продал снимок газетчикам.

Халперн весь подался вперед, словно хотел оказаться поближе к очередному свидетелю, Кармину Лопесу, привратнику дома, где была убита Пэтси Хэмптон.

– Мистер Лопес, я предъявляю вам вещественное доказательство со стороны защиты. Это фотография, на которой запечатлены детектив Кросс и мой подзащитный. Она была сделана в коридоре десятого этажа вскоре после того, как в гараже обнаружили тело детектива Хэмптон.

Фотографию увеличили настолько, что я отчетливо видел на ней все детали даже со своего места в четвертом ряду. Фотодокументы всегда шокировали меня.

Шефер выглядел так, будто только что снимался для обложки журнала мод. По сравнению с его безупречным костюмом, моя одежда выглядела помятой и грязной. Еще бы! Ведь я только что проделал невероятный кросс по зоопарку, а после этого еще побывал в гараже, где я нашел бедную Пэтси. Кулаки мои были сжаты и, казалось, я бесился, глядя на Шефера. Фотографии умеют лгать, причем довольно красноречиво. Мы все знаем это. Снимок вызывал бурю эмоций, и я подумал, что теперь присяжные могут составить обо мне неблагоприятное мнение.

– Скажите, этот снимок достоверно отражает то, как выглядели оба человека в половине одиннадцатого в тот самый вечер? – спросил Халперн у привратника.

– Да, сэр, очень достоверно. Именно такими они мне и запомнились.

Джулес Халперн довольно закивал, будто он впервые в жизни услышал эту жизненно важную информацию.

– Не могли бы вы теперь своими словами описать нам, как выглядел в то время детектив Кросс? – попросил он.

Привратник смутился. Казалось, он не был готов к такому вопросу. Но я понимал, к чему клонил Халперн.

– Был ли его костюм запачканным и неопрятным? – начал Халперн с простейшей подсказки.

– Неопрятным… да-да, конечно. Я бы даже сказал, грязным.

– Может быть, детектив выглядел вспотевшим?

– Вспотевшим?.. О да! Наверное, оттого, что он находился в гараже долгое время. Ночь выдалась очень жаркой. Мы там все успели хорошенько вспотеть.

– Он постоянно шмыгал носом, как будто нервничал?

– Да, сэр.

– Может быть, на детективе Кроссе была порвана одежда, мистер Лопес?

– Да-да, порвана и испачкана.

Джулес оглядел сначала присяжных, потом посмотрел на свидетеля.

– Не заметили ли вы пятен крови на одежде детектива Кросса?

– Да… конечно, там были пятна. Это как раз я заметил сразу. Вся одежда в крови.

– Была ли кровь где-нибудь еще, кроме одежды, мистер Лопес?

– На руках. Это было видно сразу. Я тут же обратил на это внимание.

– А что вы можете сказать о мистере Шефере? Как выглядел он?

– Он был чистым и опрятным и показался мне спокойным и сдержанным.

– Не заметили ли вы крови на его одежде?

– Нет, сэр, абсолютно ничего.

Халперн кивнул и повернулся к присяжным.

– Мистер Лопес, как, по-вашему, кто из двоих выглядел больше похожим на убийцу?

– Детектив Кросс, – тут же выпалил привратник.

– Возражение! – вскричал окружной прокурор, но было уже поздно. Мистер Лопес честно высказал свое мнение.

В тот день, в соответствии с регламентом, защита должна была вызвать в суд начальника отдела детективов Джорджа Питтмана. Помощник окружного прокурора Кэтрин Фитцгиббон знала, что Питтман значится в списках, и пригласила меня пообедать.

– Если, конечно, у вас не пропал аппетит перед появлением Питтмана в качестве свидетеля, – добавила она.

Кэтрин была умной женщиной и весьма дотошной. Ей удалось засадить за решетку не меньше негодяев, чем Джулесу Халперну оправдать таковых. Мы выбрали небольшую забегаловку возле здания суда и накупили себе бутербродов. Никто из нас не обрадовался, узнав о том, что сейчас будет выступать Питтман. Мою репутацию детектива и без того уже успела дезавуировать защита. Трудно было просто так сидеть в зале, слушать, как тебя поносят, и ничего не предпринимать в ответ.

Кэтрин впилась зубами в огромный сэндвич, да с таким аппетитом, что горчица прямо-таки брызнула ей на пальцы. Она улыбнулась.

– Какая же я небрежная! Но ради такого удовольствия можно было бы откусить и побольше. Если не ошибаюсь, вы с Питтманом не ладите. Даже, можно сказать, ненавидите друг друга лютой ненавистью.

– Да, и, что главное, это чувство вполне взаимно. Он пару раз пытался серьезно наехать на меня. Он считает, что я здорово угрожаю его карьере.

Кэтрин совершила очередное нападение на сэндвич, на этот раз более успешное.

– Гм… Что ж, вы, наверное, стали бы лучшим начальником.

– Не получится, даже если бы меня и выбрали. Я совершенно не предназначен для бессмысленного политического кудахтанья и непонятной мне игры в пинг-понг с вышесто­ящими лицами.

Кэтрин рассмеялась. Она была из тех людей, которые уме­ют находить смешное во всем:

– Черт возьми, Алекс, это же великолепно! Вы только поймите: защита вызывает вашего шефа, и он будет высту­пать не на вашей, а на их стороне! Они записали его, как «враждебно настроенного», но я не могу в это поверить.

Мы доели наши бутерброды.

– Что ж, тем интереснее будет посмотреть, какие еще ту­зы мистер Халперн успел припрятать в своем рукаве.

В начале дневной сессии Халперн не спеша перечислил все заслуги Питтмана, и это для человека