– Я уж не вспомню точные слова, но «гадость» там присутствовала, – кивнул Кайл.

Меня интересовали любые детали, связанные с неуважительным отношением Джека и Джилл к их жертвам и свойственный преступникам полный цинизм. Они не стеснялись в выражениях и, видимо, действительно считали себя художниками и актерами. Теперь мне пришла в голову мысль, что они, возможно, сейчас находятся где-то поблизости, на Пенсильвания-авеню, и снова наблюдают за нами. А может быть, даже снимают на пленку, как мы суетимся и мечемся внутри гостиницы, не находя себе места. Интересно, готовят ли они новую серию своего фильма для показа широкой публике? На улице возле «Уилларда» повсюду были расставлены посты наблюдения, так что если убийцы были здесь, то уже находились в пределах нашей досягаемости.

Войдя в гостиную шикарного номера, я первым делом с удовольствием отметил про себя, что шеф детективов Питтман сегодня отсутствует. Однако актер Майкл Робинсон находился на том месте, где и предполагалось. Как говорили, он был рожден, чтобы играть самые различные роли, и эта, последняя, возможно, вышла у него лучше остальных.

Обнаженное тело Майкла находилось в сидячем положении, причем голову подпирала койка. Со стороны казалось, будто Робинсон напрягся для того, чтобы получше разглядеть входящего к нему в номер. Возможно, такова была задумка убийцы. Глаза актера уставились прямо на меня. Для чего: чтобы смотреть или быть увиденным ? Сейчас Майкл представлял собой довольно неприятное зрелище. Я сразу же отметил мертвенную бледность его лица. Кровь уже застыла в нижней части туловища, окрасив его в отвратительный сине-багровый цвет.

Итак, убийцы выставили нам на показ еще одну знаменитость. За что они так поступили с ним? Был ли он наказан за какую-то реальную или выдуманную ими провинность? Какая связь могла иметься с Фитцпатриком и Шихан? Почему такое сочетание: сенатор, телеведущая и киноактер?

Три убийства за столь короткий промежуток времени. Тем более, что известные люди, как правило, лучше защищены, чем большинство из нас. По крайней мере, они чувствуют себя в большей безопасности, чем все остальные. Мне стало больно и тошно смотреть на изувеченное мертвое тело Майкла Робинсона. В том, что совершали с жертвами преступники, было нечто отвратительное и противное самой человеческой природе.

Что же могло означать такое причудливое и уродливое послание от Джека и Джилл? То, что теперь никто не мог считать себя отгороженным от их нападения? Эту жестокую мысль я снова и снова проворачивал в голове. Она показалась мне интересной, и ее стоило принять во внимание.

Никто теперь не застрахован. Джек и Джилл явно давали понять, что они могли убить любого человека и в любое время. Они умели пробираться внутрь жилища.

Рядом с телом было найдено еще одно стихотворение, написанное Джеком и Джилл. Оно лежало на ночном столике, там, где его оставили для нас эти упыри: убийцы, или убийца.

В номере находился один из агентов Майкла Робинсона, специально прилетевший сюда из Нью-Йорка. Это был приятный мужчина с серебристыми светлыми волосами. Поверх дорогого костюма на нем было надето длинное кашемировое пальто. Я заметил, что у агента сильно опухли и покраснели глаза. Очевидно, он долго плакал. У тела актера возились сразу два медэксперта. Наверное, такое внимание и полагалось оказывать телу великого актера. Все только самое лучшее для Майкла Робинсона.

Были и другие черты сходства между этим преступлением и убийствами Фитцпатрика и Шихан. Каждое из этих деяний было обставлено как казнь. И что самое главное, все трое были либералами, не так ли?

– Доктор Алекс Кросс? Простите, вы ведь доктор Алекс Кросс, если не ошибаюсь…

Я повернулся и увидел высокого стройного мужчину около сорока лет от роду, своей короткой стрижкой и выправкой напоминавшего военного. На нем был черный плащ, накинутый поверх темно-серого костюма. Как я понял, он относился к старшим по званию представителям закона.

– Да, я Алекс Кросс.

– Я Джей Грейер из Секретной Службы, – официально представился он. Мужчина держался уверенно и неправдоподобно прямо, словно к его спине привязали шест. Возможно, это диктовалось его убежденностью в своей значительности.

– Я старший агент из команды, обслуживающей Первое Семейство, – уточнил мужчина.

– Чем могу быть полезен? – спросил я агента Грейера. В моей голове уже прозвучал сигнал тревоги. Я понял, что недалеко то время, когда я, наконец, узнаю, почему меня пристегнули к делу Джека и Джилл. Вернее, кто и по какой причине принял это решение.

– Вас хотят видеть в Белом Доме, – продолжал он. – Боюсь, что это самый настоящий приказ, доктор Кросс. Это касается расследования, связанного с Джеком и Джилл. Существуют проблемы, о которых вы должны знать.

– Бьюсь об заклад, что это действительно серьезные проблемы, – предположил я.

– Да, вы не ошиблись. Очень большие проблемы, доктор Кросс. И нам необходимо с вами кое-чем поделиться.

Я уже начинал кое о чем догадываться, тем более, что эта мимолетная мысль уже давно сидела где-то на задворках моего сознания.

Итак, меня ждали в Белом Доме.

Им срочно понадобился там победитель драконов. А они представляли, что это означает?

Единственная вещь, которой охотно делятся в Вашингтоне в наши дни, так это заботы.

Хотя я вряд ли стал бы оспаривать приказы, поступающие свыше, поэтому покорно отправился с Джеем Грейером по Пенсильвания-авеню к дому 1600. Спросите меня, чего только не приходится делать на благо своей страны.

Белый Дом располагался неподалеку от гостиницы «Уиллард». Несмотря на то, что некоторые его обитатели вели не совсем праведный образ жизни, тем не менее, Белый Дом вызывает чувство гордости у многих, в том числе и у меня. Мне только дважды до этого довелось побывать внутри – во время экскурсий вместе с детьми. Вот и сейчас мне почти хотелось, чтобы Деймон и Джанель оказались рядом.

Нас быстро пропустили через домик охраны, белый, с голубой крышей, находившийся у Западных ворот. Агенту Грейеру разрешалось парковать машину в гараже под Белым Домом. Чувствовалось, что он скромно гордится подобной привилегией. Джей объяснил, что гараж до сих пор считается индивидуальным бомбоубежищем и служит также путем для эвакуации в случае нападения.

– Приятно об этом узнать, – улыбнулся я и получил в ответ такую же улыбку. Веселость, конечно, была напускной, но просто мы хотели поднять друг другу настроение.

– Думаю, вам не терпится узнать, почему вас сюда вызвали. Я бы на вашем месте изнывал от любопытства.

– По крайней мере, твердо знаю, что не на чай, – ответил я и добавил: – Но вы правы. Мне действительно интересно.

– Причина заключается в делах Сонеджи и Казановы, – объяснил мой спутник, когда мы поднимались на лифте из гаража. – Ваша репутация открывает вам двери даже здесь. Вам, наверное, известно, что несмотря на весь свой опыт, ФБР так ни разу и не поймало ни одного серийного убийцы. Мы хотим взять вас в свою команду.

– Что это за команда?

– Спустя несколько секунд вы сами все узнаете. Это определенно команда номер один. Приготовьтесь окунуться в самое первосортное дерьмо. ФБР следит даже за гостиничным номером, где когда-то останавливался Джон Хинкли. А вдруг нашим «подопечным» захочется почтить его память и навестить эти места или что-то вроде этого.

– Не такая уж идиотская выдумка, – заметил я, и когда Грейер взглянул на меня, как на полного психа, добавил: – Но и хорошего в ней ни черта нет. – После чего тот расплылся в улыбке.

Несколько мужчин и женщин в деловых костюмах разместились в Западном Крыле, в офисе