– Я думаю, ты сразу выбрал нужную кнопку, Алекс, – заметил Сэмпсон, пока мы поглощали мясной рулет с картофельным пюре, изготовленные прямо на наших глазах. – Убийца детей действительно дилетант. Он слишком небрежен и, скорее всего, это его первые преступления. В обоих случаях он оставил на месте убийств довольно явственные следы. В распоряжении технического отдела уже имеются его отпечатки пальцев, волосы и нитки с одежды. Судя по всему, убийца – маленького роста, либо вообще женщина. Если эта белка, будь то мужчина или женщина, ведет себя столь неосторожно, то рано или поздно мы ухватим ее за пушистую задницу.

– А может быть, он этого и добивается, – предположил я между двумя кусками мяса, сдобренными приличным томатным соусом. – Или ему хочется, чтобы мы поверили в то, будто он в таких делах новичок. Не исключено, что все это игра. Сонеджи, например, мог бы так сыграть.

Сэмпсон широко улыбнулся, как, наверное, может улыбнуться только сытый крокодил:

– И тебе приходится обдумывать все по два, а то и по три раза, Шоколадка?

– Разумеется. Именно так я работаю. Это крест Алекса Кросса, – вздохнул я и ответил ему не менее кровожадной улыбкой. – Хочешь поменяемся?

– Только не это! – ухмыльнулся Человек-гора. Господи, как же я любил этого парня! Как мне нравилось сидеть вот так рядом с ним и иногда даже заставлять его посмеяться.

– Что-нибудь еще новенького от наших друзей? – поинтересовался я. – От Джерома? Или Рэйкима?

– Все усердно трудятся, но пока никаких ощутимых результатов. Короче, ничем порадовать не могу.

– На похоронах мальчика надо установить наблюдение. И такое же у могилы Шанел. Может быть, убийца не удержится и придет навестить свои жертвы. Многие преступники так делают.

Сэмпсон закатил глаза:

– Хорошо, так и поступим. Мы и без того из кожи лезем вон, а теперь еще и наблюдать за могилой ребенка. Ч-черт!

Около четырех дня мы расстались, и я направился к школе Соджорнер Трут.

Машина директора стояла на маленькой огороженной парковке. Я вспомнил, что миссис Джонсон частенько задерживается на работе допоздна. Меня это устраивало, так как я намеревался поговорить с ней о Шанел Грин и Верноне Уитли. Что связывало убийцу со школой Соджорнер Трут? Что это могло означать?

Я приблизительно представлял себе, где находится кабинет директора, и поэтому сразу же направился именно в то крыло. Это была довольно приличная школа, подходившая для любого района нашего города. От улицы здание отделял высокий металлический забор, увенчанный поверху колючей проволокой, но здесь, внутри, обстановка казалась праздничной и уютной.

На ходу я прочел несколько лозунгов и плакатов, развешанных по стенам и написанных от руки: «Самое главное – дети», «Расти там, где тебя посадили», «Успех приходит через „Могу“, а не через „Не могу“. Банально, но очень мило. На детей это должно оказывать благотворное влияние, как, впрочем, и на меня.

Застекленные витрины для наглядных пособий на этой неделе были посвящены животному миру. Основное место занимали диорамы, изготовленные руками детей и показывающие различных животных в их естественной среде обитания. Впрочем, на меня сама школа Соджорнер Трут производила впечатление такой же среды. При нормальных обстоятельствах, она являлась бы идеальным местом, где мой сын Деймон мог бы расти и учиться.

К сожалению, на прошлой неделе двое маленьких детишек из этой школы были жестоко убиты.

Это вызывало во мне дикую ярость и пугало больше, чем я мог допустить. Я рос в более суровой атмосфере, но, как бы ни складывались события в Вашингтоне, дети крайне редко, а то и никогда, не становились их жертвами. Теперь же по многим причинам это происходило все чаще. И не только в Вашингтоне, но и в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Чикаго, а, может быть, даже и в Сиу-Сити.

Что же, черт возьми, происходит у нас в стране между двумя побережьями?

Тяжелая деревянная дверь в административное крыло была открыта, но помощник директора уже ушла. На ее столе выстроилась целая коллекция кукол в костюмах разных народов мира. Табличка гласила: «Барбара Брекенридж. Я неплохо танцую степ».

Неожиданно я почувствовал себя взломщиком, почти что вором-домушником. И сразу же я испытал чувство тревоги за директора, которая в одиночку допоздна задерживается в школе.

Сюда может проникнуть любой, как только что это сделал я. В том числе и убийца. Это было бы просто. Очень просто.

Я завернул за угол и уже готов был громогласно заявить о своем присутствии, как тут же увидел миссис Джонсон. Мне вспомнилось имя, которое я придумал для нее – Кристина.

Она была чем-то занята и сидела за старомодным письменным столом с убирающейся крышкой, которому на вид было лет сто. Миссис Джонсон настолько погрузилась в работу, что не заметила моего появления.

Пару секунд я молча наблюдал за ней. Женщина тихонько мурлыкала песенку «Шуп-шуп», что мне очень понравилось.

Во всем ее облике, во всей обстановке кабинета было что-то трогательное и правильное: преданный своему делу учитель и воспитатель за работой. Улыбка тронула мои губы. Она будет покруче тебя, папочка.

Я снова стал размышлять над этими словами моего сынишки. На вид миссис Джонсон никак нельзя было назвать «крутой», по крайней мере, сейчас. Она выглядела достаточно серьезной и счастливой оттого, что занимается любимой работой. Она казалась такой умиротворенной, что можно было только позавидовать.

Наконец я решил выдать свое присутствие, поскольку мне стало неловко украдкой наблюдать за женщиной:

– Здравствуйте. Я детектив Алекс Кросс, – начал я. – А вы, наверное, миссис Джонсон?

Она перестала напевать и подняла на меня глаза, в которых отразилась тень страха. Но она тут же пропала, и директор улыбнулась. Эта улыбка оказалась теплой и располагающей. Было очень приятно ощущать, что такая приветливая улыбка предназначается именно тебе.

– А, это вы, детектив Кросс? И что же заставило вас прийти прямо в кабинет директора? – поинтересовалась она, стараясь придать своему голосу начальственные нотки.

– Мне, похоже, требуется некоторая помощь именно от директора. Вернее, дополнительная помощь, и это касается моей домашней работы, – произнес я, и в какой-то мере это было именно так. – Мне нужно немного поговорить с вами о Верноне Уитли, если, конечно, вы не против. Кроме того, мне необходимо получить ваше разрешение на повторную беседу с некоторыми учителями. Я должен выяснить, не говорил ли кто-нибудь из детей что-то необычное уже после того, как Верной был убит. Может быть, кто-то все же что-то видел, что могло бы нам помочь. Пусть даже поначалу они и не обратили на это внимания, сочтя за мелочь. А вдруг кто-то из детей слышал нечто важное из разговора своих родителей?

– Да, я об этом тоже думала, – кивнула миссис Джонсон. – Здесь, в школе, мы можем найти хоть какую-нибудь зацепку, что-то ценное, о чем раньше и сами не подозревали.

Мне нравилось все, что говорила и делала миссис Джонсон, но как только я осознал это, так сразу же отбросил прочь все подобные мысли. Не то место, не то время, не та женщина. Да, за свою жизнь я совершал сомнительные поступки, и я, конечно, не безгрешный ангел, но пытаться заигрывать с замужней женщиной все же считал для себя непозволительным и непростительным поведением.

– Боюсь, что мне почти нечего вам сказать, – вздохнула она. – Как вы просили, я постаралась узнать все, что могла. Сегодня за обедом я еще раз устроила настоящий допрос всем учителям. Я велела им рассказать обо всех подозрительных людях и событиях последних дней. И каждый из них был со мной откровенен. Вы знаете, у нас здесь довольно дружный коллектив.

– Скажите, может быть, кто-то из учителей сейчас находится в школе? Я мог бы побеседовать с ними немедленно. Конечно, я в этом полностью не уверен, но все же подозреваю, что убийца некоторое время наблюдал за школой, – сообщил я. Конечно, мне и в голову не приходило запугивать миссис Джонсон и ее коллег, просто я хотел, чтобы они оставались бдительными и осторожными во всем. Лично я сам был