Значит, они все-таки вычислили его. Вот только о каком из преступлений идет речь? Ни в чем не признаваться, пока не выяснится, что им известно.

Они молча двинулись назад по утоптанному белому гравию кладбищенских дорожек. Полицейская машина стояла сразу за воротами.

Может, сказать, что она сама упала и ударилась головой?

– Но меня пригласили на поминки, – выдавил наконец Моррис.

– Не беспокойтесь, синьор Дакворт, мы не отнимем много времени.

Моррису показалось, что в голосе Марангони отчетливо прозвучали циничные нотки. Ничего не оставалось, как безропотно сесть в машину, – такой же «альфа-ромео», что и у Грегорио, отметил он машинально. Его переполняла странная покорность. Хорошо хоть не обыскали…

Всю дорогу до квестуры полицейские молчали, лишь однажды Марангони сказал:

– Проблема в том, синьор Дакворт, что мы так и не смогли прояснить кое-какие детали.

Его отвели в пустую комнатенку с голыми стенами, и тощий Толайни тут же куда-то исчез. Наверное, отправился за магнитофоном – записывать признание.

С последней встречи с инспектором прошло два месяца, но за эти два знойных летних месяца Марангони исхитрился совершенно не загореть. Когда он перегибался через стол, обширная лысина отсвечивала в сиянии флуоресцентных ламп неестественной бледностью.

– Синьор Дакворт, в бытность вашего знакомства Массимина выщипывала брови?

– Нет… по-моему, нет.

Не ерзать, ни в коем случае не ерзать!

Вернулся Толайни с маленькой металлической коробкой, поставил ее на стол и открыл.

– Вот, – Марангони достал прядь выкрашенных хной волос. – Вы бы сказали, что это волосы Массимины?

– Нет, – растерянно ответил Моррис. – У Мими были очень темные волосы, почти черные.

– Она носила ожерелья или медальоны?

– Иногда.

– Что-нибудь конкретное можете назвать?

– Боюсь, не припомню.

На их месте он бы вел допрос совсем иначе, подумал Моррис. Его начало разбирать любопытство.

– А это вам не знакомо?

Моррис невозмутимо взглянул на Святого Христофора.

– Нет. По-моему, нет.

– Синьор Дакворт, юная девушка, найденная на Сардинии, выщипывала брови, красила волосы, носила вот это украшение. Она…

– Значит, это не она! – быстро сказал Моррис. – Должно быть, это другая девушка, произошла оши…

– Никакой ошибки, синьор Дакворт. Экспертиза зубов дала однозначный ответ.

Моррис молчал. Чего они от него хотят? Что им известно?

– Более того, девушка, чей труп найден на Сардинии, была беременна…

– Не может быть!

Марангони поднял руку:

– Срок беременности – всего неделя или около того. Вполне вероятно, что девушка даже не знала, что беременна. И все-таки она была беременна.

Моррис словно окаменел.

– Давайте перечислим несколько странностей в этом деле. Красный спортивный костюм, найденный на вокзале в Виченце; открытка из Римини; выкуп, исчезнувший в Риме; загадочный телефонный звонок – по утверждениям медэкспертов, примерно в те же дни наступила и смерть; наконец, труп, найденный не где- нибудь, а на Сардинии. И вот еще что. Незадолго до своей смерти бабушка Массимины сняла со своего счета три миллиона лир. Должно быть, собиралась купить свадебный подарок старшей внучке. Но этих денег так и не нашли.

Три миллиона, три, а не два, отметил про себя Моррис. Никому в этом мире нельзя верить, никому. Если б он знал, что деньги принадлежат старухе, то сто раз бы подумал, прежде чем ввязываться в эту историю…

– И что все это означает, по-вашему, синьор Дакворт?

Моррис в упор посмотрел на толстяка инспектора. Пожизненное заключение, – вот что это означает. Он молча покачал головой.

– Девушка научилась выщипывать брови, красить волосы и беременеть, а похитители позволяли ей посылать открытки и звонить домой. Вам не кажется такое похищение довольно странным, а?

– Да, – покорно согласился Моррис. Хотя ничего он не позволял, просто невозможно в одиночку за всем уследить. Отбросив осторожность, он заметил: – Если бы я не знал Массимину, то сказал бы, что она взяла