единственной латиноамериканкой в англоязычной школе, и росла я тоже среди янки. Хуанита Омлет!

Я мечтал о порции «Маргариты», и о толстостенном бокале с крупинками соли на ободке — о двух толстостенных бокалах, — и о нас со Сьюзен, потягивающих из них начос в ресторане Люси «Эль Адоб» на залитой солнцем Мелроуз-авеню.

— У меня две ученые степени, — говорила Хуанита. — Я профессионал. У меня отдельный служебный кабинет в больнице. Я не могу этого лишиться, я умру.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал про Бейли, — сказала Кэролайн.

Я посмотрел на Сьюзен и Хоука:

— Класс!

— Ты не обязан считаться с их желаниями, — сказала Сьюзен.

— Верно, — ответил я.

— Нужен план, — бросил Хоук.

— Тоже верно.

— Как насчет того, чтоб отправить этих сволочей на тот свет?

— У этой идеи есть свои достоинства. Стоит обдумать.

Наступила пауза. Мы с Хоуком смотрели на притихших женщин.

— Нам пойти на кухню вскипятить воду? — спросила Сьюзен.

— Не надо. Мы сами. Не присоединишься к нам? — предложил я ей.

Сьюзен покачала головой:

— Я не из любопытных.

— Умна и чертовски привлекательна, — сказал я. — Когда все закончится, не согласишься ли напиться со мной?

— Соглашусь, — пообещала Сьюзен.

На план мы потратили прилично времени, но все же мы его разработали. После чего Хуанита отправилась к себе, Кэролайн осталась дома, а мы со Сьюзен и Хоуком сели в машину Хоука и поехали в Бостон.

— Надо раздобыть фуражку и научиться говорить: «Да, сэр» — и открывать с поклоном дверцу, — острил Хоук.

— Кожаные краги, — сказала Сьюзен. — В кожаных крагах ты был бы неотразим.

— Да, мэм.

— Тебя тревожит Хуанита? — спросила меня Сьюзен.

— Нет.

— У нее ужасно неустойчивое настроение. Может, пойти прямиком к Эстэве?

— Не страшно. Наш план сработает в любом случае.

— Если только красавчик Цезарь не прострелит наши головы, как только мы появимся, — сказал Хоук.

— Вот этого нам надо избежать.

— Мне кажется, что стрелок — Фелисе, а Цезарь предпочитает рвать голыми руками.

— Не желаете поделиться своим планом? — спросила Сьюзен. — По отрывочным фразам звучит не слишком обнадеживающе.

— Надо уточнить детали, — сказал я. — Ты сможешь найти Кэролайн работу в Бостоне?

— Поговорю со знакомым из библиотеки Уайденера. Было бы неплохо забрать ее из Уитона.

— Может, она захочет испытать на себе целебные свойства от введения в тело африканского мяса? — расцвел в улыбке Хоук.

— Да ты просто хряк какой-то! — встрепенулась Сьюзен.

— Да, мэм.

Снег прекратился, и черный бархат ночного неба усеяли звезды. Луна не появилась. Хоук высадил нас со Сьюзен на Мальборо-стрит напротив моего дома часа за два до рассвета.

— Буду в полдень, — сказал он. — С фургоном.

— Возьми напрокат, — сказал я. — Не хватало нам сейчас еще и угнанной машины.

Хоук осклабился и укатил. Мы со Сьюзен доковыляли до моей квартиры, я сразу же повалился на постель и заснул, не раздеваясь.

В полдень, когда появился Хоук на желтом автофургоне из проката, я был уже вымыт, выбрит и благоухал, как ранняя весенняя сирень. Прежде чем покинуть Сьюзен, поглощавшую на кухне кофе с печеньем, я успел кое-куда позвонить.

— Попробуй варенье из кислой вишни. С кофе и печеньем просто обалдеть, — посоветовал я ей.

— Ты о себе побеспокойся, — ответила она.

— Я вернусь.

— Буду ждать.

— Введение в тело ирландского мяса не менее показано.

— Это средство мне знакомо.

— Может, когда вернусь?..

— Естественно.

Я достал из холодильника баночку вишневого варенья, поставил перед Сьюзен, наклонился и поцеловал ее. Долго. Когда мы разомкнули губы, Сьюзен приложила свою ладонь к моей щеке. Секунд двадцать мы молча смотрели друг на друга. Потом я улыбнулся. Она тоже. И я пошел к двери. Приостановившись на пороге, я обернулся. Говорить было нечего. Я вышел.

Несмотря на вчерашнюю снежную круговерть, снега на улице почти не прибавилось. Солнце в небе сияло ясным слепящим диском.

— Будет буран, — сказал Хоук.

— Что, старые кости ломит?

— Нет. Метеослужба сообщила. По ящику. Сегодня утром. Затишье перед бурей, — пояснил Хоук. — К вечеру заметет все к чертовой бабушке.

— Затишье, — сказал я.

Мы подъехали к клубу здоровья «Харбор», и Генри Чимоли помог нам загрузить в фургон два центнера кокаина.

— У ребяток намечается большой прием?

— Бизнес, — ответил я.

— Ну, тогда ладно. А то вроде как обидно: хранят такую бомбу в моем подвальчике, а как повеселиться — про меня забыли.

— Отвалим кило за беспокойство, — сказал Хоук.

— Нет, не надо. Уилли Пеп и так сделал из моего носа черт знает какую хреновину.

Когда мы вынырнули из тоннеля юго-восточной скоростной магистрали на Массачусетс-пейк, стоял еще яркий солнечный день. Хоук сидел за рулем в шубе, под ней — черный свитер с высоким воротом, кожаные джинсы, на ногах черные ковбойские сапоги. Отсюда дорога начала заворачивать на запад. В нескольких километрах от Вустера небо начало заволакивать.

— Прогноз не врет, — бросил Хоук.

— Закончить бы все побыстрее, — сказал я.

— Слушай, ты знаешь, что Эстэва замочил Роджерса, — сказал Хоук. — Знаешь, что пацаненка тоже он грохнул.

— Ну?

— Но ты не сможешь этого доказать без показаний женщин. А может даже и с ними не сумеешь.

— Для Кэролайн это будет слишком тяжело, — сказал я. — Для Хуаниты, пожалуй, еще тяжелее.

— Хуанита — стерва.

— Это точно.

— Значит, ты хочешь устроить так, чтоб эти сволочи попытались убить тебя, и тогда мы сможем разделаться с ними?

— Могут и не пытаться, тогда мы загребем их на покупке наркотиков.