Хуанита покачала головой, скорее отвергая обвинения и не соглашаясь с тем, в чем ее обвиняют.

— Вы рассказали Эстэве, — повторил я.

Снегопад прекратился, по крайней мере, на время. За окном убогой комнаты Хуаниты не кружилась на ветру ни одна снежинка. Хуанита вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на кончик сигареты и положила спичку в пепельницу.

— Сначала не ему, — сказала она.

— Кому?

Она еще крепче вжала в себя правый локоть.

— Эрику, — прозвучало еле слышно.

Я едва понял ее.

— Вальдесу?

— Да.

Я ждал.

— Мы... Мы были... близки. И... он постоянно спрашивал меня, не знаю ли чего-нибудь, что дало бы ему возможность подступиться к кокаину.

Она замолчала. Дышала она тяжелее и громче, чем говорила: от волнения ей не хватало воздуха. Глаза блуждали по комнате, ничего не видя.

— И...

— И я рассказала ему о том, что услышала от Кэролайн, — торопливо выдохнула она из себя.

— Что он кормится денежками Эстэвы и спит с его женой?

— Да.

— А Вальдес? Он спал с Эмми?

— Нет.

— Вы говорили, что спал.

— Я солгала.

— Зачем? — спросил Хоук.

Она не ответила, только покачала головой и опустила глаза.

— Из соображений этики, — ответил я Хоуку за нее. — Она не хотела рассказывать мне о том, что узнала от своей пациентки, но она хотела, чтобы я знал, что Эмми погуливает на стороне, чтобы заставить меня приглядеться к ней пристальней и самому выйти на Бейли.

— Она не рассказала тебе о Бейли потому, что это была тайна ее пациентки, и она не имела права ее разглашать, так?

— Да. Она просто сказала мне, что Эрика убил Бейли, потому что был подлецом и негодяем.

— Но Вальдесу-то она выложила все, — сказал Хоук.

— Из любви, — пояснил я.

— Горячей, — сказал он.

— Которая его и убила.

Хуанита отвернулась от нас, прислонившись к косяку арочного прохода и уставившись невидящим взглядом в пустую столовую.

— Поэтому я и сказала вам, что Эрика убил Бейли Роджерс, — проговорила она, стоя к нам спиной. — Я знала, что Эрик разговаривал с ним об этом.

— Шантажировал, — сказал я.

Она сказала, не оборачиваясь:

— И Бейли его убил.

— Был вынужден, — сказал Хоук.

— Эрик был молод, — говорила Хуанита. — Ему хотелось стать героем. Хотелось получить Пулитцеровскую премию.

Хоук молчал. Я тоже. Мы смотрели на сгорбленные плечи Хуаниты. Тишину нарушало только приглушенное бормотание соседского телевизора.

— Значит, вы рассказали мне о Бейли в надежде, что я сам до всего докопаюсь, а вы останетесь в стороне?

— Да. — Ее голос долетел до меня эхом, отраженным от стен столовой.

— Но я не докопался.

Хуанита молчала. Спина застыла в напряжении. Над головой вился сигаретный дым. Мы ждали.

Тишина.

Хоук почти неслышно прошел мимо нее в столовую и, повернувшись, тихо выдохнул ей в лицо:

— И?..

Она медленно перекатилась спиной по косяку, отвернувшись от Хоука и повернувшись ко мне, глядя в никуда глазами сомнамбулы. Казалось, она не замечала ни меня, ни капризов погоды за окном.

— И я пошла к Фелипе Эстэве, — проговорила она. — И рассказала ему.

Мы возвращались к Кэролайн вместе с Хуанитой. В злономеренности ее не обвинишь, но благие побуждения этой женщины, черт бы ее побрал, оборачивались злом. Поэтому я хотел держать ее под присмотром. Она не возражала. Выглядела так, словно эмоционально высушена. Когда мы вошли в дом, глаз на Кэролайн она не подняла. Едва ли взглянула и на Сьюзен, когда я представил их друг другу. Мне не следовало бы говорить «доктор Сильверман».

Мы расселись в гостиной Кэролайн траурным кружком. Снова повалил сильный снег.

Мерещилось шотландское виски в высоком бокале, с содовой и кусочками льда. В двух высоких бокалах.

— Итак, — прервал я свои мечтания, — мы знаем, но, по всей видимости, не сможем доказать, что Эрика Вальдеса убил Бейли Роджерс из-за того, что тот пытался шантажировать его любовной связью с Эмми Эстэвой и покрывательством наркобизнеса в Уитоне. Мы также знаем и, возможно, сможем доказать, что Роджерса убил Эстэва после того, как Хуанита рассказала ему о том, что его жена изменяет ему с Бейли. А потом убил и Брета, чтоб замести следы.

— Потому что через Брета ты мог выйти на кокаин, — сказала Сьюзен.

— Да. И, даю голову на отсечение, кто-то из криминальной лаборатории доложил Эстэве, что пистолет, который он дал Брету, в данный момент проходит экспертизу.

— Этого я никак понять не могу. — Кэролайн смотрела на меня. — Ну зачем ему было отдавать Брету оружие, из которого был убит его отец?

— Убийство Бейли — это месть, — сказал Хоук. — А тут еще рядом и его сын, и ему можно подсунуть пушку, из которой убили его старика.

— Тем самым впутать и его, — добавил я.

— Об этом мы его спросим потом, — пообещал Хоук.

— Того, что известно, достаточно, чтобы возбудить дело? — спросила Сьюзен.

— Ты имеешь в виду уголовное дело? — спросил я ее. — Не знаю. Если Хуанита и Кэролайн расскажут полиции штата все, что знают, пожалуй, мы сможем привлечь их внимание. Хуанита рассказывает Эстэве о Бейли и Эмми, и вскоре после этого Бейли убивают. Это, на мой взгляд, достаточное основание.

— Мне придется давать свидетельские показания? — спросила Хуанита.

— Всем придется, — ответил я. — И мне тоже.

— Почти всем, — сказал Хоук.

— Почти, — поправился я.

— И все это всплывает наружу: Бейли, эта женщина, Брет — все, — сказала Кэролайн.

Я кивнул.

— С моей профессиональной карьерой будет покончено, — сказала Хуанита.

Я снова кивнул.

— А как же Спенсер, которого полиция собирается убить? — Глаза Сьюзен смотрели на Хуаниту.

— Я не могу, — покачала та головой. — Это все, что у меня есть.

Никто не проронил ни слова.

— Я непривлекательна, я лишена внимания мужчин и всю жизнь безумно страдаю от этого. Я была