случая, чтобы у нас в сетях не оказалось планктона. Но запах у него невыносимый. Вообще, надо признать, что жизнь южного Тихого океана намного богаче, чем в Атлантике.

День тянется долго и нудно. Видимо, от скуки неожиданно вспомнился Париж. Его бесподобный Центральный рынок. Фантастическое разнообразие людей, лиц, вещей, звуков и запахов. Неповторимые бистро вокруг одной из старейших площадей Парижа – площади Вогезов. В памяти всплыли те несколько ночей, которые мы провели, бродя по парижским улицам, и все памятные места города, о которых я столько читала раньше и которые наяву показались мне давно знакомыми. Наше пребывание в Париже было недолгим и теперь вспоминается чуть ли не как короткометражный фильм. А тогда мы набирались впечатлений для длительного плавания в океане и бережно откладывали комментарии на потом, когда можно будет не торопясь, с наслаждением пережить все увиденное еще раз. Из Парижа, следуя необъяснимому течению мысли, я вдруг перенеслась в Софию. Почему я так крепко люблю ее, сама не знаю. Вот и в нынешнюю весну мы опять не увидим цветения ее каштанов. И всей благоухающей, смеющейся, пышнозеленой столицы. Люблю улицы Софии, ее скверы, перекрестки, кафе.

С момента отплытия из Кальяо мы ни разу не видели судов. Правда, в пятидесяти милях от порта встретили одинокий рыбацкий баркас. И все! В этом отношении великий Тихий океан представляет собой подлинную пустыню. Огромную и безбрежную. Наш маршрут пролегает в стороне от мировых торговых и пассажирских морских путей, и потому шансы встретить кого- либо ничтожны. Даже если люди и окажутся где-нибудь недалеко от нас, мы все равно не сможем позвать их на помощь. Ведь наша радиостанция повреждена. «Джу» одинокая в океане и немая. Однако мы не чувствуем себя заброшенными, потерянными. Воспринимаем все происходящее как нечто вполне естественное.

Не слышно гула самолетов, который в Атлантике – явление вполне обычное. Сотни раз я мечтал услышать их шум здесь, в Тихом океане. Сначала даже подсчитывал, во сколько раз скорость «Джу-V» меньше, чем у реактивного самолета «Джамбо Джет». Оказалось, что за время, когда знаменитый «Джамбо» перелетит весь океан, мы пройдем всего 15 миль. Он будет уже на противоположном побережье океана, а мы все еще сможем наблюдать берег, от которого отплыли.

Одиночество нас не тяготит. Давно уже знаем, что в подобных экспедициях можно рассчитывать только на себя, на собственные силы. По крайней мере пока находишься в океане. На суше – дело другое. Там за твоей спиной вся страна, институты, друзья. Но здесь, среди царства волн, в беспредельной океанской пустыне, наше благополучие зависит только от нас самих. Это чистейшая личная ответственность. В океане все тяготы и невзгоды невозможно разделить с кем-то посторонним или всецело переложить их на чужие плечи. Здесь все обязанности четко распределены и нет абсолютно никакой возможности уклониться от них. Идеальные условия для организации труда.

Сегодня у нас «нет» места. Плывем неизвестно где. Впервые за долгое время я не определил наши координаты. Увлекся работой, и солнце ухитрилось проскочить свою кульминацию, не спрашивая моего разрешения. Не беда. Океан огромный, и впереди еще немалый путь.

Ночью, во время вахты Джу, играли дельфины. Давненько они не появлялись. Сопровождают же нас корифены. Объединились в некую микрогруппу. Этих красивых подружек ровно десять. Я пересчитывал их сотни раз и потому говорю так уверенно. А вообще, сразу сказать, сколько рыб, трудно. Они в вечном движении. В одно мгновение соберутся вместе и тут же метнутся в разные стороны. Похоже, наша лодка предоставляет им выгодные позиции, чтобы подстерегать кальмаров и летучих рыб. И видно, поэтому они не покидают нас. Обычно держатся в тени суденышка. У каждой свой характер и свой собственный стиль охоты. Одни высоко выпрыгивают из воды и преследуют жертву в воздухе. Более хитрые предпочитают стихию океана. Третьи охотятся попарно: одна подстерегает добычу в воде, другая – в воздухе.

Сейчас полнолуние. Проворные корифены, залитые лунным серебром, «летают» и ночью. (Планктон в вечной ссоре с луной. Она всегда мешает ему). Ночи светлые. Приятно нести вахту в такое время. Паруса хорошо видны, и малейшая в них перемена сразу бросается в глаза. Для темных ночей белые паруса не подходят. Цветные паруса легче наблюдать, и лучше видна их работа. Паруса на яхте, на которой мы собираемся совершить кругосветное путешествие, будут из алого дакрона. А сейчас у нас они пестрые: оранжевые, красно-бурые и белые. Цвет парусов очень важен. Удачно выбранные цвета снижают утомляемость. Люди привыкли считать, что парус должен быть непременно белым. Однако белые, паруса днем ослепляют. Красные же или оранжевые видны издалека и не раздражают глаза.

Жара. Ветер слабый. Лодка еле движется.

С утра нас эскортируют две акулы. Целый день наблюдала за ними. И вид, и нрав у этих хищниц неприятные. Тело акулы окрашено в желто- коричневый цвет, а конец спинного плавника имеет большое светлое пятно. Только это белое пятно время от времени и показывается над водой. Акулы не желают фотографироваться. Плывут неторопливо, но неотступно, всегда на одном и том же расстоянии от лодки. Одна из них – позади спасательного каната, другая – в нескольких метрах от левого борта. У меня такое чувство, будто они терпеливо и упрямо выжидают момент, когда кто-нибудь из нас свалится за борт. Снова надеваю страховочный пояс. У меня нет никакого желания оказаться в воде в подобной компании. Весь день следила за акулами, но так и не смогла понять, когда же и что они едят. Мне они кажутся тупыми и угрюмыми, похожими на тюремных надзирателей.

После обеда, часов в пять, около лодки разыгралась настоящая вакханалия. Дончо спал. Жалко, что он не видел, а я не смогла заснять увиденное на пленку. Некому было сменить меня у румпеля. А случилось вот что. Неожиданно налетело множество птиц, и началось сопровождаемое писком и криками пиршество. Океан вокруг забурлил. Птицы взмывали вверх с рыбой в клювах. Тысячи рыб пулей вылетали из воды. По- видимому, кто-то снизу преследовал их. Бедняжки! А здесь, над водой, их уже ждали птицы. Может быть, тогда и наши «телохранители» пировали? Я потеряла их из виду. Но вот опустились сумерки, птицы куда-то исчезли, все затихло. В океане воцарились мир и покой.

Еле дождалась, когда Дончо примет дежурство. Нестерпимо болит голова. Хоть жалуйся Дончо, хоть не жалуйся – ничто не поможет. Только зря его будешь расстраивать. А головные боли терзают меня каждый день. Всякий раз должна глотать по три таблетки седалгина, чтобы боль хоть немного утихла. Не очень-то помогает. Да и таблетки кончаются. Я же не рассчитывала, что со мной приключится такая беда.

Ночью одна из акул исчезла. Осталась более упрямая, та, что пристроилась за левым бортом. Не шелохнется, не посмотрит в нашу сторону. Будто она и не плывет, а течение само ее несет. Но не отстает ни на метр. Светит полная луна, и иногда над водой вспыхивает белое пятно акульего плавника.

В этих широтах сейчас ранняя осень. Солнце взяло нас в оборот, чтобы, видимо, навсегда внушить отвращение к тропикам. Жарит, словно юпитеры на киносъемочной площадке. Ветер слабый, не освежает. И мы вынуждены терпеть настоящее пекло. Лодка еле движется. Я надел пробковый шлем, но затылок жжет беспощадно. Время от времени обливаемся забортной водой. Помогает, но ненадолго. Тень только в рубке, однако там душно и влажно. Тень же от парусов, как нарочно, падает на воду. Неотступно сверлит мысль о сотрясении мозга у Джу. По опыту знаю, что больше всего ее мучает жара. Как ни распределяй дежурства, а солнце печет по двенадцать часов в сутки.

Можно находиться только в хлопчатобумажной одежде. В Болгарии найти рубашку из хлопка – целая проблема. Шьют их у нас только из синтетики или из синтетики с хлопком. Единственная вещь из хлопка, которую продают, – это фланелевая майка. Какой-то продавец ради рекламы окрестил ее «потником». Чтобы запастись подходящей для экспедиции одеждой, нам пришлось сделать специальный заказ в ДСО «Младост». Джинсы – идеальные брюки. Если очень жарко, облачаемся в пижамы и становимся похожими на беглых каторжников. В очень знойные дни надо обязательно надевать легкую одежду. Это намного снижает утомляемость, и воды тогда пьешь меньше. И то и другое чрезвычайно важно.

Ночью едва не свалился за борт. Океан был спокоен, и я принялся приводить в порядок паруса. Во весь рост прошелся по крыше рубки. Это большой успех. Когда возвращался, шальная волна неожиданно подбросила лодку. Я не был пристегнут страховочным поясом, сорвался и полетел за борт. В последнюю