Женщины смотрели на нее с нескрываемой завистью. Словно она взяла то, что по праву принадлежит только им. Елена приподняла подбородок и прошла мимо.

Спокойно вздохнуть она смогла, только когда оказалась на террасе. Там был теплый воздух и тишина. У перил стояли парочки. На нее с графом никто не обратил внимания.

Елена облокотилась о холодные перила и вдохнула свежего воздуха.

– Я мечтала об этом с первой минуты, как вошла в дом. Это платье сжимает все ребра. Хотя не спорю, оно мне нравится.

Он подошел сзади. Его дыхание и тепло она ощущала всеми фибрами души. Елена медленно повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Уверена, если бы этим вечером я пришла в уродливом платье, ты никогда бы не обратил на меня внимание.

– Мне совершенно не важно, во что ты одета, – его взгляд скользнул по ее лицу и остановился на губах. – Поверь мне.

Ей показалось, что он ее поцелует, но вместо этого он вдруг отстранился. Они смотрели друг на друга молча. Что-то было в этом совершенно естественное и прекрасное.

Минуту спустя Андрей взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. По телу пробежали мурашки, касаясь сердца. Елена затрепетала и отстранилась.

– Вам холодно? – вновь перешел он на официальный тон.

– Немного. Но кажется, именно этого мне и не хватало.

Андрей вдруг улыбнулся. Затем скрестил руки на груди и облокотился о перила:

– Мне ужасно интересно, оставили вас мысли о мрачном особняке на Тихвинской улице или нет?

– Не надейтесь, – против своей воли она улыбнулась в ответ. – Я серьезно намерена разгадать эту тайну.

– Значит, вы не оставляете надежды? В таком случае осмелюсь спросить, вы снова намерены проникнуть в особняк?

– Если потребуется, – ответила она уклончиво. – В любом случае я дождусь, когда хозяин покинет его.

– Сдается мне, вы добьетесь своего. Хотя не уверен, что хозяину это придется по нутру.

– Как знать, – она задумчиво поправила бриллиантовое ожерелье на груди. – Хотя и не знаю, чем все это кончится.

– А мне казалось, вы ничего не боитесь.

– Так и есть, просто я хорошо себя знаю. Не успокоюсь, пока не получу то, что желаю. Не уверена же я только в том, что все задуманное мной обойдется без жертв.

– В таком случае я предупрежу слуг.

– Это не имеет никакого значения, – она посмотрела на него в упор. – Я знаю, как снять проклятье. И я сделаю это.

Граф был изумлен, хотя старался это скрыть. Ничего подобного он не ожидал от нее услышать. Если бы он не знал о проклятье особняка, то воспринял бы ее слова за обыкновенную шутку.

Елена была настроена решительно. Переубедить ее в обратном не имело никакого смыла. Чем больше он ее узнавал, тем больше она ему импонировала. Необыкновенно загадочная женщина.

– Думаю, нам пора вернуться в зал.

Он оттолкнулся от перил и протянул ей локоть. На долю секунды ей показалось, что он делал это с большей неохотой.

Весь вечер она кружилась в танце с кавалерами. Иногда уходила в сторону перевести дух и выпить лимонаду. Однако все ее мысли были о графе, который стоял у колонн и внимательно следил за ней. Он танцевал с ней этим вечером много больше, чем требовали правила приличия. Каждый раз, когда он вел ее в танце, она вся трепетала, словно солнце сияло на небосклоне. Едва танец заканчивался, она обреченно вздыхала, словно наступала тьма.

На следующий день Елена получила тревожную записку от Петра Петровича. Ранним утром к дверям госпиталя подъехала телега, в которой лежал еле живой мужчина. Судя по записке, это был Афанасий.

Елена бросилась к шкафу, чтобы выбрать подходящее платье. Простого кроя, с глухим лифом и расширенным к низу рукавом было именно то, что нужно. Она скинула на пол халат и, быстро облачившись в платье, бросилась к двери.

Сердце подсказывало, что нельзя было терять ни минуты. Ее верный Афанасий вчера весь день провел в особняке графа Соболевского. Однако вечером так и не вернулся в ее дом, вернее в свою каморку.

Елена на ходу набросила на плечи накидку, надела перчатки и выбежала за дверь. У подъезда дома стояла коляска. Она быстро забралась на сиденье и велела кучеру ехать в госпиталь.

Погодя сегодня была замечательной, но девушка почти не замечала этого. В голове были совершено другие мысли. Что могло такое произойти с ее слугой? Неужели подаренный ею оберег не подействовал?

Едва коляска остановилась перед воротами, девушка выпрыгнула на тротуар и поспешила войти внутрь двора. Найти Петра Петровича не составило никакого труда. Он оказался в своем кабинете.

– Добрый день, Елена, – он поднялся из-за стола и шагнул к ней. – Не станем терять время. Следуйте за мной.

Вместе они двинулись по коридорам госпиталя. Белые стены и потолок, тонкий запах лекарств сопровождали их.

Петр остановился перед самой последней дверью и решительно распахнул дверь.

– Прошу, – Елена вошла внутрь, и доктор прикрыл за ними дверь. – Ваш слуга в крайне тяжелом состоянии. Он без сознания. Бредит.

У стены на железной кровати на белых простынях лежал бледный Афанасий. Глаза закрыты, руки вытянуты вдоль тела.

– Что с ним произошло?

Елена села на стул и беспомощно посмотрела на доктора.

– Его доставил дворецкий графа Соболевского. По его словам, он нашел Афанасия лежащим на полу. Это произошло ранним утром в подвале дома. Дворецкий утверждал, что был уверен, что в доме никого нет. В общем, никто не знает, что с ним произошло. Мне очень жаль.

– Что он шепчет?

– Обрывки фраз. Что он все видел и вы тысячу раз правы. Что опасность реальна и очевидна.

Елена перевела взгляд на Афанасия и взяла его руку в свою.

– Вы думаете, он умирает?

– Я ничего не утверждаю. Попробуйте с ним поговорить, вероятно, он услышит ваш голос. Может быть, придет в себя.

Елена погладила руку своего верного слуги. Сейчас она должна была ему что-то сказать, что-то важное и необходимое, но слова застряли в горле. Ей сложно было говорить.

– Мне очень жаль, что все так вышло. С самого начала эта затея была обречена на провал. Я не должна была поручать ему это дело.

– Что вы имеете в виду?

Доктор внимательно посмотрел на ее профиль.

– Это я его послала в проклятый особняк. Афанасий должен был все узнать и поведать мне. Я старалась его уберечь от зла. Подарила оберег, но, видимо, он ему не помог.

Брови доктора взлетели вверх, однако от дальнейших расспросов он воздержался. Елена погладила кончиками пальцев небритую щеку горбуна. Его веки затрепетали, и он распахнул глаза.

– Ты меня видишь? Ответь мне, – Елена склонилась над ним, сильнее сжимая руку.

– Да, моя госпожа, вижу.

Он говорил шепотом.

– Хорошо, – она слабо улыбнулась, пытаясь говорить бодрым голосом. – Как ты себя чувствуешь?

– Тяжело дышать. Грудь болит. Такое чувство, что тисками сжимают все ребра. Тупая боль под