– За что ты получила недавно из Свебодзиц перевод на пятнадцать тысяч?

– Да это ж настоящий допрос! К чему вы клоните? Что вас интересует?

– Отвечай на вопрос!

– Я оставила там в комиссионном, который принадлежит одной моей знакомой, кое-какие вещи. Она их продала и деньги прислала.

– Врешь! Все было совсем не так. Во Вроцлаве уже всем, кроме меня, это известно. Сюда приехали люди, которые за тобой все время наблюдали. Теперь они каждому, кому не лень слушать, рассказывают, что ты за штучка. Моя мама давно говорила, что ты распутничаешь. И это оказалось правдой. Ты была любовницей всех этих мужчин, вот откуда подарки!

– Мама! – простонала я. – Умоляю вас, замолчите!

– Нет, это ты замолчи! Язык у тебя всегда был хорошо подвешен. Только такой прямодушный человек, как я, мог поверить твоим выдумкам. Едет соплячка в чужие края с одним чемоданчиком, помощи ни у кого не просит, а через год – пожалуйста! – прекрасно обставленная квартира, полные шкафы тряпок, драгоценности, в незапирающемся кухонном шкафчике кучи денег. Да в твоей должности за два года столько не заработать! Тетка Михася сказала, что у тебя это на лице написано. По ее мнению, единственное спасение в том, чтобы немедленно выдать тебя замуж. Да только кто возьмет уличную девку?

Я беззвучно плакала, даже не пытаясь больше возражать.

– Плачешь теперь? Оскорбленную невинность изображаешь? Иренеуш настоящий святой. Он готов на тебе жениться. А ты уйдешь с работы и вернешь партийный билет. Из дому тебе разрешается выходить только со мной или с Иреком. И никаких встреч с пани Дзюней. Уж будь уверена, мы последим за тобой, хотя разве теперь это поможет? Так хочет Иренеуш, а си имеет право этого требовать. Тот человек, с которым мы сегодня разговаривали, сказал, что каждый, кому только хотелось, каждый, кто ставил тебе пол-литра, мог с тобой переспать. От какого-то там Витека тебе частенько доставалось за то, что ты мужикам проходу не давала. Он чуть ли не застрелить тебя хотел, да его кое-как уговорили, что ты того не стоишь.

Я мгновенно пришла в себя. Витек, да ведь она произнесла имя Витека!

– Кто вам все это рассказывал? Вы, по крайней мере, фамилию этого типа знаете?

– Пан Суманский. Клиент Стефана.

– Суманский? Что-то не припоминаю… Какой он из себя?

В ответ мама так страшно рассмеялась, что меня мороз по коже пробрал.

– Нет! Нет!!! Можете ничего не говорить. Я знаю. Это Слизняк. Да ведь он удрал вместе с Витеком за границу. Они хотели, чтобы и я с ними убежала…

– Все сходится. Он говорил, что вы собирались удрать, только он вам помешал – нарочно испортил машину. Он нас предупредил, что ты на него злобу затаила и потому будешь бог знает что наговаривать.

– А он?.. Мама! Но вы же меня немножко знаете. Неужели я способна на такое лицемерие? Нет!! Я ничего не понимаю, это просто как гром среди ясного неба. Как вы могли поверить диким бредням этого подонка?

– Никто никогда не верил, что ты раздобыла все это честным путем. Мне уже многие говорили. Другие, как и ты, приехали сюда год назад и до сих пор ничего не имеют. Мне это всегда казалось подозрительным. Права была бабка, когда говорила, что твои деньги дурно пахнут.

– Но тем не менее она эти вонючие деньги у меня брала. Честное слово, мне бы следовало сейчас хлопнуть дверью и никогда больше к вам не возвращаться. – Меня трясло как в лихорадке, слова застревали в горле. Немного успокоившись, я продолжала: – Мама, ну как мне вас убедить, что это ложь от начала до конца?! Ага, знаю: давайте устроим очную ставку. И все сразу выяснится.

– Ирек не согласен ни на какие очные ставки. Это исключено. Мы не хотим, чтобы дело получило еще более широкую огласку. Стефан тоже считает, что лучше сидеть тихо. Ты выйдешь за Ирека, если он еще не передумал, и пусть он о тебе дальше печется. С меня хватит.

– Превосходно! Проблема удостоилась детального обсуждения с Иреком, со Стефаном, короче говоря, «в кругу семьи». А мои слова во внимание не принимаются, никому до них дела нет. Если уж я такая испорченная, скажите мне тогда, почему во Вроцлаве я сижу дома и вообще веду себя прилично?! Почему?

– Не забывай, что здесь я. Это Вроцлав. Тут много львовян. Кроме того, на тебя не могло не повлиять то, что бабка сразу тебя раскусила.

– Мама! – еще раз умоляюще воскликнула я.

– Выйдешь за Ирека, – повторила мама свое. – Уволишься с работы, из дома будешь выходить с ним или со мной. Пусть он о тебе печется. С меня хватит.