якобы потому, что нашелся брат Агаты. Все думали, погиб, а он за границей. Как будто решили дожидаться его возвращения. Ты слыхала что-нибудь подобное?
– А почему тебя это удивляет?
– Каждый судит по себе! Я, например, если б могла, вышла бы за Людвика прямо сегодня. К сожалению, у него не все еще ясно со службой в армии. Только поэтому он пока и не соглашается на свадьбу. Я всякое слыхала, но чтобы из-за брата откладывали свадьбу – такого слышать не доводилось. Наверняка за этим что-то кроется. Вот увидишь! Агата такая хитрюга, выжмет из Мариана все, что ей надо, а потом выгонит.
– Я не хочу об этом говорить. Мне многое в Агате не нравится, но о своих догадках я предпочитаю не распространяться.
– Вот это я в тебе и ценю. Чужие тайны хранить умеешь. Тебе без опаски можно сказать что угодно. Ага! Совсем забыла! Людвик спрашивал, что это за рыжий искал тебя вчера вечером. Знаешь? Ну этот… В кожаном пальто. Людвик его давно заприметил. Подозрительный тип. Что ему нужно от тебя?
– Ты разве его не узнала? Он часто приходит. Это у него я когда-то так выгодно купила ковер. Он продает мне иногда кое-что по дешевке.
– Людвику он не нравится. Ты лучше с ним не связывайся. У Людвика на таких нюх. Может, он вор?
– Об этом я не подумала. Впрочем, нет, на вора он не похож.
– Не покупай у него больше ничего. Еще нарвешься на неприятности. А теперь скажи, что ты думаешь насчет Агаты и Мариана?
– Не люблю говорить об отсутствующих. Одно могу сказать с чистой совестью: чем больше у них будет времени до свадьбы, тем лучше.
Вися ушла, явно разочарованная. Она теперь работала в больнице, неподалеку от нас. В Красный Крест забегала по нескольку раз на день. На новом месте ей было хорошо, но нас она не забывала.
Утро в канун моего отъезда во Вроцлав выдалось ясное и веселое. Еще вчера Марианна, навестившая меня вечером, жаловалась:
– Ох, до чего ж у меня кости ломит! Все от этой гнусной погоды. Где это видано, чтобы в январе погода была как в ноябре? Где морозы?
В самом деле, весь тот день над Свебодзицами висели низкие тяжелые тучи, лил дождь. Было темно и неуютно. И вдруг все преобразилось. Ночью выпал пушистый снег, похолодало. Красота!
«Чем бы заняться? – размышляла я. – Завтрак съеден. Заснуть не смогу, делать нечего. Можно прокатиться до Валбжиха или до Свидницы».
– О чем задумалась, Катажина? – Мариан вошел в комнату, где когда-то помещался шумный секретариат Красного Креста. – Был у тебя дома. Ты запирай дверь, а то обчистят, и знать не будешь когда. Держи ключ, я его нашел на кухонном столе. Дверь заперта.
– Спасибо. Я сегодня сама не своя. Места себе не нахожу.
– Послушай, ты не знаешь, у кого из наших есть немецкие марки? Я твердо помню: кто-то когда-то об этих марках говорил.
– Кто-то когда-то говорил, – передразнила я его. – Я тебе говорила, отлично помню. Я спросила: «Как ты думаешь, будут эти деньги когда-нибудь представлять хоть какую ценность?» А ты посоветовал мне сварить на них молочный кисель. Сказал, что горят они отлично, а я так люблю молочный кисель.
– И ты меня послушалась? – В голосе Мариана звучала настоящая тревога.
– Как бы не так! Пожалела. Я ведь эти марки целых три дня в саду собирала. Брала только те банкноты, что были не очень грязные. А тебе сказала, что, чем кисель варить, лучше уж подарить их ребятишкам, пусть хоть раз, когда затеят игру в магазин, будут у них настоящие деньги.
– Слава богу! А то бы меня совесть замучила. За каждую марку можешь получить по два злотых! Один инженер их скупает. Он приглядел себе где-то машину, но за нее просят марки. Мне бы хотелось ему помочь, он недавно подвез меня из Острова на машине. И не взял ни гроша.
– Да я помру со смеха, прежде чем продам хоть одну марку. Если б нашлись желающие на все мои марки, я бы разбогатела. Сколько этому типу нужно?
Через несколько часов я получила от Мариана за свои марки злотые. Перед самым отъездом во Вроцлав я стала богатой. В тот же день я послала тридцать тысяч злотых бабке. Представляю, как вытянется у нее физиономия, когда почтальон принесет деньги. Ну и что ж, пусть знает, что я способна на такой жест. Если б я написала ей и попросила сто злотых на обратную дорогу, то наверняка не получила бы ответа.
Глава 3
Я постепенно осваивалась на новом месте. Все произошло быстро и без особых волнений. В Свебодзицах меня провожали только Мариан и Вися с женихом. С Марианом мы будем время от времени видеться – он обещал приезжать. Висю я заверила, что при первом удобном случае загляну в Свебодзицы.
В жилой комнате я поставила радиолу и самые необходимые вещи. Все свое остальное добро – узлы и ящики – разместила в другой комнате, где не было печи, и поэтому зимой она служила кладовой.
Во Вроцлав я ехала через Свидницу, где ко мне присоединился Мацеевский. Он же во Вроцлаве отвез меня прямо на место и позаботился о всех формальностях, связанных с переездом.
Только я собралась подмести комнату, как в дверь позвонили.
– Спасибо. У меня, правда, есть ключ, да руки заняты, не могла вытащить его из кармана.
На пороге стояла моя новая сослуживица и соседка, нагруженная всякими свертками и кульками. Правым локтем она прижимала к себе большую сумку, которая грозила вот-вот выскользнуть на пол. Я взяла у нее сумку, еще какой-то пакет и вслед за ней вошла в комнату.
