Игоревич смог прорваться сквозь вражеские заслоны, успел заскочить в Окские ворота, потому их у Южных не было ни видно, ни слышно. А когда зазвонил набатный колокол, и татары уже подошли.
Новости об осаде принесли Никола и Ждан, ходившие на площадь и к стенам. Все, как должно быть – татары встали вокруг города, но пока чего-то ждали. Чего они могли ждать? Конечно, подвоза осадных машин и лестниц.
В город перед самыми татарами примчался кто-то из дружины Романа Ингваревича, сказал, что рязанская дружина сумела прорваться и уйти вверх по Оке в сторону Коломны. Летопись не обманывала…
А Рязань кому оборонять, бабам с детишками? У Николы нога деревянная, ходит только с костылем, вернее, с толстой тростью. Авдотья давно больна, Ждан совсем пацаненок, оставались мы с Манькой, то есть одна я. И оборонять Рязань от имени нашего семейства предстояло мне. Вот это влипла… Говорила же мне Анея, чтобы уходила либо с ней, либо сразу, как только Роман уедет! Но я решила еще подождать известий о самом Романе, вдруг ему удастся разбить Батыя в первом же бою.
Ну не смешно ли ждать, что небольшие рязанская и пронская дружины побьют огромное войско, да еще и за пределами городских стен? Ушел Роман, надо было хватать Маньку под мышку и уезжать в Козельск. Там сама переправилась бы обратно в Москву, а мои как-нибудь успели слинять из Козельска в сторону Новгорода, прихватив и Маняшу тоже. Но я чего-то тянула.
Вот и пожинайте плоды, мадемуазель. Героиня несчастная! Степанов двор она охраняла, видите ли. Все равно же все татарам досталось, ничего унести не успели… Кому нести-то было, с меня хватило Олены с Манькой в куле, итак чуть все вместе за стеной не остались, спасибо мужик помог. Я вдруг сообразила: а что Олена с Манькой делали снаружи, когда уже было видно, что татары приближаются? Почему они-то, увидев эту черную лавину на том берегу, не ринулись обратно в город, а побежали в посад, домой? Паника, что ли?
– Олена, вы когда татар увидели?
– Как из ворот вышли.
– А почему не за стену побежали, а домой?
– Боялись, что ты не видишь… Тебе сказать…
Вот это да! Я ведь действительно увидела бы татар только тогда, когда они были бы уже во дворе, соседи удирали, даже не окликнув, хотя знали, что я дома, печь-то топилась. Получается, что сначала Олена спасла меня, а потом уже я ее.
Вот и все, ожидание беды закончилось, потому что пришла сама беда. Рязань в осаде, и осаждающих так много, что если каждый бросит в город по шапке, то меха нам хватит устелить все улицы. Татары встали кругом, но штурмовать пока не торопились, видно, ждали подвоза пороков и готовности штурмовых лестниц.
Князь Юрий Игоревич сам распределил оставшихся в живых дружинников по стенам, чтобы помогли организовать оборону. На стены стаскивали котлы, устраивали под ними костры. Охапками несли стрелы, прилаживали самострелы, показывая горожанам, как стрелять. Всюду сновали люди, но без суеты, словно осада города для них была привычным делом. На разных учениях МЧС и то толкотни куда больше.
Сначала я раздумывала, как быть. Все, кто мог не то что держать оружие, но и вообще держаться на ногах, полезли на стену, людей мало, там каждая рука на счету. Николу туда не пустили, Олена лежала в лежку, Авдотья и без того не слишком крепкая, от переживаний и вовсе ходила сине-зеленая. Но каждый из них дома готовил кто что – Никола отложил свои золотые безделушки, и они с Авдотьей разожгли печь побольше, чтобы ковать наконечники стрел. Я мысленно ахнула: из золота, что ли?
На стену отправилась я. Глянув вниз, увидела ту самую черную массу, которой так испугалась во сне. Вот оно! И деваться некуда, звать на помощь бесполезно. Доигралась, бестолочь.
Мои переживания, видно, заметила одна из оказавшихся женщин, усмехнулась:
– Ты, девонька, не бойся, это только поначалу страшно и тошно, потом свыкаешься. Первый раз на стене?
– Да.
– Я тебе кое-что покажу. Меня Варварой зовут.
– Я Настя.
– Вставай рядом, мы с тобой будем их кипяточком поливать.
– Как?
– А так! От души, чтоб обварились на славу.
Варвара показала мне, как ловчее подхватывать горячий котел и опрокидывать его, чтобы при этом не обвариться самой. Толково… приходилось уже, что ли?
– А то? На нашей земле покоя столько лет нет, что о мирной жизни скоро забудем. Хотя в последние два года степняки как-то не лезли. Да и свои вроде притихли. Как перед грозой.
Прислушавшись и чуть высунувшись из-за заборола, она деловито кивнула:
– Щас начнут. Слушай внимательно, как только полезут, никого не жалей, плещи туда вар от души, чтоб неповадно лезть было.
Я вспомнила, что предыдущий раз татары первыми отправили на лестницы пленных, чтобы им досталось вара и смолы. Варвара еще раз глянула и помотала головой:
– Не, сейчас пленных нет, сами полезут. – Вздохнула. – Пленные, небось, ночью померзли, оставили же мужиков связанными на морозе. Хозяин собаку норовит в конуру спрятать, а они людей раздетыми на морозе. Нехристи!
И такая в ее голосе была уверенность, что нехристям жить просто не полагается, что я мгновенно осознала, какую услугу окажу всей планете, уничтожив таких как можно больше. Черт его знает, может, так и было?
Времени на раздумья не осталось, загремели барабаны, призывая ордынцев на штурм, раздался дикий крик «Уррарргх». Это вот то, что потом перерастет в русское «Ура!»? Ну ничего нормально не умеют, даже заорать. Нет, им не место в этом мире, уж на Руси – точно!
Я приладила половчей рукавицы, мысленно повторяя, что не боюсь, то есть боюсь, конечно, но все равно не боюсь. Не успела разобраться со своим боюсь – не боюсь, как о стену прямо под нами ухнула первая лестница. Я оглянулась, вообще на стене она была не первой, справа давно уже сбивали штурмующих, это наши чего-то припозднились. Сейчас мы их встретим кипяточком!
– А не желаете ли водички с пылу с жару? А то ведь холодно сегодня на улице-то, – с этими словами я на мгновение перекинулась через гребень стены и со всей силы плеснула в лезущую на нее рожу варом. В следующую минуту в мире перестали существовать звуки, а время потекло раз в десять медленней, если вообще не остановилось. Нет, не остановилось, потому что я воочию увидела, как у обваренного мной ордынца лезут из орбит глаза и красная кожа покрывается большими пузырями…
Ордынец заорал так, что звуки в мир вернулись, но способность двигаться ко мне – нет. Сзади рванула за тулуп Варвара:
– Сдурела?! Хочешь под стрелу попасть? Высунулась всей башкой.
А я… передо мной стояли вылезшие из орбит от боли и ужаса глаза и красное ошпаренное лицо… Стало дурно, я не просто убила человека, я его страшно убила! Оказывается, мечтать собственными руками задушить, разорвать, кастрировать… это одно, а реально плеснуть кипятком в рожу и видеть, как она облезает, – совсем другое.
Варвара наклонилась ко мне:
– Ты поблюй, легче станет. Первый раз всегда так. А ты еще так удачно обварила, не у всех получается.
Орден мне за то, что удачно обварила. Я вдруг почувствовала, что содержимое желудка и впрямь просится наружу. Отползла на четвереньках в сторону и долго пыталась хоть что-то из себя выдавить. В желудке было пусто, но он старательно дергался.
Пока я приходила в себя, первую атаку отбили. Варвара снова похвалила:
– У тебя хорошо получается, Насть, ты только научись не переживать. Враг он и есть враг, и чем больше рожу обваришь, тем скорее сдохнет. Значит, меньше наших убьет.
Вот такая простая арифметика! Я обварила человека, который сдохнет, а посему не сможет убить кого- то из тех, кто за моей спиной или рядом. Логично и, главное, справедливо, мы их сюда не звали и если
